warning! данная расшифровка стопки самопишущих табличек имеет самое прямое отношение к ПРИ Легенды Ехо: Эпоха Орденов, а к книгам Макса Фрая про славный город Ехо - не самое прямое или даже самое непрямое. если Лойсо Пондохва, гуляющий по Хумгату, или какие-либо иные подробности, диссонирующие с книжным источником игры, способны нарушить ваше душевное равновесие - закройте к грешным магистрам этот текст и лучше сварите себе камры. кто не спрятался - дырку над тем в небе я не виноват

ОДНА СТОПКА САМОПИШУЩИХ ТАБЛИЧЕК ИЗ БИБЛИОТЕКИ ОРДЕНА ВОДЯНОЙ ВОРОНЫ

... я никогда не вел дневников и вряд ли когда-нибудь стану, потому и не думаю, что из моего рассказа выйдет что-то путное. Но деваться мне решительно некуда: все оставшиеся в Ехо адепты ордена давно не имеют ни минуты на роздых. Шутка ли - за пару дней навести порядок в орденских делах, дабы отбыть по велению сэра Лойсо в путешествие по иным мирам. Что за миры и какого бешеного вурдалака они нам сдались, знает, конечно, только сам сэр Лойсо, но, разумеется, от него объяснений ждать - что с изамонцем браниться.

Именно в честь нашего отбытия на неопределенный срок в это самое путешествие сэр Лорхат Тринитамак (коего после всех произошедших с нами событий мы величаем не иначе как «наш Почти Великий Магистр») поручил мне составить для орденской библиотеки подробное описание всех произошедших в преддверии Праздника Середины Года событий.  Ну и, само собой, рассказать о той роли, которую сыграл в них Орден Водяной Вороны.

Коли уж быть дотошным, то следует разъяснить, что  за эти несколько дней Ехо пережило не только смену правящей династии, но и гнев Стихий, который, в конечном счете, мог навсегда стереть этот славный город с лица матери-земли и испортить нам все веселье. Когда такие дела творятся, забудешь что о смертях горстки магистров разнообразных орденов (включая двух великих), что о самом по себе соотношении сил между орденами, перетасованном, словно колода перед новой партией крака. Но великое свершается не без помощи малого, а значит, рассказ в сих записках пойдет обо всем, но не сразу - лучше все-таки по порядку. Если вообще возможно обнаружить в этой истории, попахивающей безумием, хоть какой-то порядок. Когда не знаешь, с чего начинать  - начни с начала. Итак…

 177 день 3141 года Эпохи Орденов начался… начался… кхм, скверно он начался. Леди Эрин Лингро, единственная остававшаяся на тот момент в Ехо женщина ордена, разбудила жалкие остатки Водяной Вороны обескураживающей новостью: резиденция ордена Решеток и Зеркал вместе со всеми своими обитателями будто к темным магистрам провалилась. Была резиденция – и пропала. Даже без сопровождения всяких там светопреставлений, непременных для показательных маневров заскучавших орденов.  Сама по себе пропажа Решеток и Зеркал – конечно, не повод рано вставать. Тем более, для Водяной Вороны. Но, слегка запинаясь (видать, с непривычки признавать свою вину), леди Эрин намекнула, что целый орден исчез из славного города Ехо не без ее участия. Пришлось просыпаться. Когда в мире остается меньше полудюжины  членов твоего ордена, включая тебя самого, волей-неволей начинаешь относиться к ним с большим вниманием, чем обычно. А наше «обычно»  ушло в прошлое еще за месяц до 177 дня 3141 года. Увы, вместе с Великим и Ужасным Магистром Лойсо Пондохвой, которому в буйную головушку взбрело сгинуть в Хумгат, да еще и прихватить с собой добрую половину ордена. Хотя «половина» тут –  фигура речи,  это и скархл поймет: ведь Лойсо оставил в Ехо ровным счетом пять человек. Пять человек со строгим наказом: во что бы то ни стало сохранить громкое имя Водяной Вороны таким же громким, каким оно было всегда.  Вряд ли тот, кто в будущем возьмется читать эти записки, будет незнаком с вздорным нравом Лойсо Пондохвы, но на всякий случай замечу, что такая вот хитрая задачка – ничтожными силами поддерживать легенду о мощи ордена - для Лойсо была вполне себе в порядке вещей. Великий наш Магистр набирал людей в свой орден так, чтоб ни в одном свитке орденской библиотеки не встречалось слово «невозможно». Даже если эту самую библиотеку будут охранять всего пять человек. Подумаешь, трудность какая.

Так вот, возвращаясь к нашим вполне конкретным трудностям. Первой из них была даже не новость леди Эрин, но невозможность выпить камры и подкрепиться перед тем, как вникать в вопросы таинственных исчезновений менее удачливых орденов. Сэр Бунба отчего-то тоже решил поспать подольше, а значит, завтрака нам было не видать. Но голодная Водяная Ворона – это даже хуже, чем невыспавшаяся Водяная  Ворона.

Сонные и голодные, мы отправились вслед за единственной оставшейся в Ехо женщиной нашего Ордена. На перекрестке улиц Западного Ветра и Тенистой какая-то леди сосредоточенно перекрашивала траву черной краской. Безумием от нее, однако, не пахло. Леди же Эрин смачно ругнулась по-уандукски и потащила нас дальше – прямиком  к Триссе Фрекс и юной Каре Шинори, пребывавшим во вполне объяснимой растерянности. В конце концов, они были теми адептами ордена Решеток и Зеркал, кто вместе с резиденцией не исчез. Очень скоро мне пришлось убедиться, что не все объяснения, сразу приходящие на ум, следует использовать для дальнейших логических построений. Жизнь, как писал один мыслитель прошлого, разрушит все ваши телячьи построения. Хотя, что значит «телячьи», я не смог выяснить даже у своего дедушки, изучавшего растительный и животный мир Хонхонны все свои без малого восемьсот лет. Наверное, опять что-то уандукское. Надо будет спросить у леди Эрин – еще до поступления в орден она сбежала на Уандук от своей не в меру старомодной родни. Должна же она была узнать там  хоть что-то, помимо экзотичных ругательств и не менее экзотичных заклинаний.

Итак, мое предположение, что леди Трисса и леди Кара пребывают в растрепанных чувствах по поводу конфуза, приключившегося с их орденом, оказалось верным лишь на половину. Они, оказывается, играли. Играли. С утра пораньше тесной женской компанией. Когда леди Эрин и леди Трисса наперебой начали объяснять нам, что к чему,  я окончательно уверился в том, что надо быть воистину величайшим магом, чтобы научиться понимать женщин. Я, видать, до этого никогда не дорасту, дырку над ними в небе. Много дырок. Чем больше, тем лучше.

Коротко эту препаршивую историю можно изложить так: леди Эрин пригласила на кувшинчик камры леди Триссу и ее ученицу, молоденькую послушницу Ордена Решеток и Зеркал. Кувшинчик за кувшинчиком – и они решили опробовать в деле нечто, что неким необъяснимым образом оказалось в собственности леди Эрин – игру. У всякой порядочной игры должно быть имя, но игру наших прекрасных леди порядочной мог бы счесть разве что безумный. Так что, осталась эта штука безымянной. Зато благодаря ей, я буду вздрагивать от одного только предложения во что-нибудь, кхм, поиграть до тех пор, пока кто-нибудь в меру могущественный не сжалится надо мной и не сотрет мне память. Так вот, правил у Игры, по всей видимости, не существовало. Кроме одного-единственного правила – Игра творит, что хочет, а игроки это терпят. Недаром слово «игра» тоже женского пола, подумалось мне, когда я в очередной раз пытался осмыслить принцип ее работы.

Игрок делает ход, бросая кости – а Игра ему отвечает. Милашке Каре Шинори, например, повезло – Игра показала ей всего-навсего стайку переливавшихся на солнце цветастых бабочек. Зато леди Трисса, сделавшая следующий ход, угробила свой орден. Брошенные ей кости принесли самое малое из возможных число ходов, а Игра, изъяснявшаяся самопишущими табличками, злорадно объявила, что орден Решеток и Зеркал такого позора не перенесет. Вслед за этим по Ехо прокатилась молва об исчезновении целой резиденции. Попытки связаться с любым членом ордена при помощи безмолвной речи были бессмысленны – будто бы все Решетки и Зеркала крепко спали. Или умерли, - подумал я про себя,  дослушав сбивчивый рассказ леди, связавшихся с этой  треклятой игрой. Но вслух произносить не стал – без меня умники еще найдутся, если вопрос с пропавшей резиденцией не решится через пару часов. Что-то мне подсказывало, что не решится.

Ах да.  Теперь вот Яра Луом, еще одна леди, сделавшая свой первый ход, совершенно уверена, что трава в Ехо неправильного цвета. Вспоминая почерневшие газоны на улице Западного Ветра, что попались нам по пути, следовало признать, что леди Луом неплохо справляется с проблемой. Естественно, в рамках собственного видения оной. Остальные три леди полагали, что новоявленную оформительницу городского ландшафта немедленно нужно спасать. Я бы, на их месте, скорее думал про возможные варианты извлечения пропавшего ордена из сомнительного «ниоткуда».

Впрочем, по этому поводу леди также имели мнение, расставаться с которым не собирались. Мол, вернуть резиденцию и адептов Решеток и Зеркал возможно, лишь доиграв в Игру. Предположение казалось мне более чем спорным, но выбор, так или иначе, был за игроками. Дай мне волю, я бы испепелил эту штуку к темным магистрам. Или выкинул в щель между мирами. Или… Но леди были против. Очевидно, они еще не наигрались. Хотя официально была озвучена версия о том, что Игра, во-первых, вернется, куда ее ни засовывай, а во-вторых, непременно отомстит засовывателю. Бред? Бред. Но в этом городе всему приходится верить. Так, на всякий случай. Это я успел понять уже давно – чай, не вчера из Гугланда приехал.

 Яра Луом красила траву, леди Кара бродила неподалеку, леди Трисса сидела, уставившись на злополучную игру, леди Эрин курила одну за другой ароматические палочки, что присылали ей с торговыми кораблями брошенные уандукские поклонники, а мужчинам Водяной Вороны молчаливо предлагалось решать проблему. Точнее, нынешнюю маленькую проблему с леди Луом и предписанием Игры по поводу городской растительности. И заодно все будущие проблемы, которые – нисколько не сомневался я – непременно воспоследуют.

 Мужчин в Водяной Вороне нынче было всего четверо: оставленный Лойсо за Великого Магистра сэр Лорхат Тринитамак, сэр Рогро Жииль (успевший до Вороны побывать магистром нескольких орденов, но нигде надолго не задерживавшийся), наш младший магистр сэр Ориз Валс и я, Розен Крейц, на тот момент всего-навсего послушник. Лойсо Пондохва, правда, любил говаривать, что в поединке между послушником Водяной Вороны и старшим магистром любого другого ордена поставит на первого хоть весь свой капитал (и магические способности в придачу). Но где старшие магистры, а где Игра.

Наши вот старшие магистры повели себя более на удивление единодушно, хотя и из разных соображений. Первым растворился в воздухе сэр Рогро. Вообще-то, он позорно бежал с поля боя с проблемой, казавшейся ему скучной, но сделал он это не без апломба, оставив нам весть о некоем важном госте, к которому он торопится со всех ног, и многообещающую улыбку. Таких «гостей» (да и жителей Ехо) у сэра Рогро бывало по полдюжины в день, ежели он был в ударе, но, стоит заметить, он всегда умел эффектно преподносить свои подвиги. Даже тем, кого они совершенно не интересовали. Сэр же Лорхат, от которого все ожидали волевого решения – почти Великий Магистр, а не абы кто,  – только пожимал плечами и интересовался, который нынче час. У них, Великих и почти Великих, в самое ближайшее время намечался очередной  королевский прием – какие уж тут игры.

Слова о королевском приеме вывели из прострации леди Триссу. Одарив задумчивым взглядом Кару Шинори, неподалеку от нас завязавшую беседу с неким сэром в старомодном лоохи цвета морских волн, Трисса обратилась к сэру Лорхату:

- Обсуждение государственных дел, конечно, занятие для Великих Магистров,  а не орденских женщин. Но  раз уж Великий Магистр Ордена Решеток и Зеркал теперь несколько несвободен в своих передвижениях (по крайней мере, в передвижениях по Ехо) – на прием придется идти мне. Не послушницу ж к королю посылать.

- Определенно, не послушницу, - согласился сэр Лорхат, - попахивает неуважением к Его Величеству. А Величество в последнее время особенно трепетно следит за отношением орденов к собственной персоне. Впрочем, сейчас вы и сами все увидите, незабвенная, – и наш Почти Великий Магистр отправился приобщать леди Триссу к государственным делам, без слов дав понять нам с сэром Оризом, что отныне, если  проблема Игры и касается кого-то кроме ее непосредственных участников, то уж точно не его самого. То ли должность главы Водяной Вороны так сказывалась на нем, то ли какие-то особенные вурдалаки ночевали под его одеялом все последнее время, но с каждым днем сэр Лорхат все более напоминал в некоторых вопросах Лойсо Пондохву: проблемы подчиненных – это проблемы подчиненных. До тех пор, пока они не заденут начальника напрямую. А так, пусть хоть весь орден потонет в Хуроне: если сам плавать не научился - значит, не орден и был. В сфере абстракций я с таким подходом даже согласен. А вот в наших конкретных обстоятельствах – не совсем.

Зато сэр Ориз развернулся во всю ширь собственной фантазии – решение неразрешимых проблем всегда доставляло ему особое удовольствие. Процесс решения, собственно, должен был по его мнению выглядеть так: необходимо подытожить все имеющиеся в нашем распоряжении данные,  систематизировать их, разложить по полочкам и приступить на основе получившейся системы к составлению плана действий номер один. А потом – номер два, номер три и номер четыре. А потом… Я с тоской глянул в сторону трактира сэра Бунбы, который открыл, наконец, двери для посетителей, но уже был под завязку забит проголодавшимися жителями столицы, и, покорившись судьбе, поплелся в «Луну и Ложку» - тоже весьма достойное заведение, но в такое время дня там можно было разве что камры выпить. Нет, к сэру Оризу и его подходу к проблемам я питаю самые нежные чувства и искреннейшую признательность - что бы мы, спрашивается, делали без его трезвого рассудка в наше смутное время? Питаю, да. Но не на голодный желудок.

В «Луну и Ложку» я определенно пошел не зря. Во-первых, камра у леди Хафки превосходная, хоть и с сюрпризами. А во-вторых, именно тогда перед трактиром состоялось знакомство, которое я вряд ли когда-нибудь забуду.

У входа настраивались бродячие музыканты – сестры-близнецы, похожие друг на друга словно две капли воды из Хурона.  Они совсем недавно прибыли в Ехо чуть ли не из Пустынных Земель, но уже смогли трезво оценить характер горожан – вероятность получения  горсти звонких монет за песню в обед  убывает с каждым шагом от двери трактира.  С музыкантами вел учтивейшую беседу высокий человек с посохом в руках, в котором я с первого взгляда признал чужеземца. Это не так просто объяснить, но чутье на провинциалов в этом городе меня еще ни разу не подводило. Сам такой. Кажется, только недавно приехал учиться в Королевском Университете (а попал к орден к Лойсо Пондохве, но это уже другая история). Слишком хорошо я помню, как поначалу держался в Ехо, с каким скепсисом глядел на наряды столичных жителей, расцветкой напоминающие скорее пестрое оперение глупых уандукских птичек, и с каким восхищением – на их дома, мозаики мостовых, вывески трактиров, каждая из которых так и манила чудесами. Чудесами, которых нигде, кроме Ехо, в таком количестве не отыщешь.

Тем временем, чужеземец склонился к музыкантам:

- Не могли бы вы сыграть что-нибудь… о горах. Я очарован столицей, но все же никак не могу перестать скучать по дому.

Я мысленно поаплодировал собственному чутью. Мелочь, а приятно.

Сестры-музыканты посовещались немного и заиграли мелодию, что ввела меня в оцепенение: вроде что-то знакомое, а вроде и негде мне было такое услышать… Что-то неуловимое, близкое и далекое сразу, что-то, что можно повстречать разве что на границе между сном и явью. По лицу чужеземца пробегали тени не самых легких дум. По крайней мере, так мне показалось.

- На север, на север, а птицы летят на юг…

В дверях «Луны и Ложки» возник только недавно сбежавший с импровизированного орденского совета сэр Рогро:

- Знакомься - сэр Йорик Шек. Приехал погостить в Ехо, покуда не заскучает. В моем доме, - подмигнул мне Рогро, выпустив несколько колец дыма.

Я пробормотал «вижу вас как наяву» и парочку еще каких-то приличествующих случаю вежливых фраз, попутно размышляя, что же может быть общего у столь уравновешенного и явно непростого человека, каким сразу показался мне чужестранец, и нашего беспечного балагура сэра Рогро. Один из ответов на этот вопрос лежал на поверхности, но он никогда не казался мне достаточным для удовлетворения любопытства. Должно было тут быть что-то еще… Определенно.

 - Больно, больно ступать босою ногой… по шишкам, иголкам, камням и осколкам, терплю, но иду домой… - заливались музыканты. Погруженный в раздумья, я шагнул через порог трактира. Да так хорошо, что перешагнуть его обратно смог очень нескоро, умудрившись опоздать в резиденцию на собрание, что обыкновенно устраивал сэр Лорхат по возвращении от короля – дабы донести до нас те новости, которые считал нужными донести. Нет, со мной даже ничего не приключилось от камры леди Хафки, хотя это самое «ничего» было еще более подозрительным, чем привычные, кхм, побочные эффекты, которые, должно быть, доставляли хозяйке особую радость. Впрочем, о побочных эффектах вслух никто никогда не говорил, ведь ненароком обидеть повара – это хуже, чем нагрубить королю. Ну, вы меня понимаете.

Сначала в «Луне и Ложке» я слишком долго ломал голову над вопросами, на которые у меня не было и не могло быть хоть сколько-нибудь похожих на правду ответов. Потом, ужаснувшись тому гулу, что стоял у меня под тюрбаном, я все же догадался отбросить все мысли ради камры и запоздалого обеда. Ну а затем леди Хафка вслух рассуждала о природе счастья и его взаимосвязи с наплывом посетителей в разное время суток, что несколько затруднило мое своевременное попадание на улицу Разбитых Фонарей.

Сэр Лорхат с порога огрел меня недобрым взглядом и обещанием в случае последующих опозданий вручить мне давно пылившийся в кладовых жезл, посредством нехитрых манипуляций с которым можно из любой точки города мгновенно попасть в нашу резиденцию, коли уж я все никак не научусь ходить туда Темным Путем. Я проглотил вполне резонное возражение, что послушнику, пусть даже и ордена Водяной Вороны, для таких вещей необходим учитель, а все потенциальные учителя нынче увязли в делах точно в болотах моего родного Гугланда, и решил, что непременно опоздаю к сэру Лорхату в самое ближайшее время хотя бы полдюжины раз. Нагоняй я переживу, а вот жезл точно лишним не будет.

Совет ордена шел полным ходом. Само собой вышло так, что к нему присоединилась леди Трисса, вернувшаяся вместе с сэром Лорхатом от короля. С того самого вечера она так часто появлялась в нашей резиденции, что несведущие могли бы подумать, будто эта леди состоит в Водяной Вороне. Могли бы подумать и думали. Говорят.

 Несмотря на то, что на самом деле Трисса Фрекс и не думала носить лоохи наших орденских цветов, пользы Водяной Вороне она принесла предостаточно. Ее изящные ручки одинаково ловко обращались что с ниткой и иголкой, вышивая подушечки сновидений, что с тонкой смертью. Но все это на момент нашего маленького совета было еще впереди.

 По сути дела, все разговоры вертелись исключительно вокруг обострившегося предчувствия опасности сэра Лорхата. У меня были серьезные подозрения, что Почти Великий Магистр подцепил эту заразу от короля, но проверить их не представлялось возможным – наш единственный орденский лекарь (а по совместительству и отравитель) леди Эрла Теймош, ушла в неизвестном иномирном направлении по Хумгату вместе с Лойсо, а вести хоть и временного, но все-таки главу Водяной Вороны к городскому знахарю – это, знаете ли, чересчур эксцентрично даже для нас. Отличным знахарем, вообще-то, была и леди Кара Шинори, но она хоть и не провалилась к темным магистрам со всеми Решетками и Зеркалами, все равно исчезала куда-то с завидным постоянством. Может, потому что (как выяснилось  впоследствии)  была вурдалаком, а может - еще почему.

Во всяком случае, нездорово подозрительный к каждому вздоху сэр Лорхат вещал нам о том, что дало повод разгуляться этим его подозрениям. Король встретил Великих Магистров и исполняющих их обязанности вполне по-королевски: заставил при входе в замок нацепить на шею сетчатый шарф, который должен был гарантировать его королевское благополучие. Поначалу звучало забавно, но один из этих предметов гардероба взял да придушил одного из Великих Магистров – Великого Магистра ордена Кровавой Клятвы. Особая пикантность тут состоит в том, что никто в Ехо до того момента о подобном ордене слыхом не слыхивал. А если и слыхивал, то, надо полагать, об услышанном молчал. Король агрессивное поведение тряпки объяснил тем, что нехороший магистр лелеял противокоролевские планы. За что, мол, и поплатился. Правда это или нет – Водяной Вороне так и осталось неизвестным. Хотя лично я за неимением лучшей версии продолжаю считать, что это маленькое представление было от начала до конца сочинено Гуригом VII в целях устрашения головной части орденов Соединенного Королевства. Больно уж трудно на полном серьезе поверить в существование ордена с таким пафосным именем. Хотя, с другой стороны,  существует же Орден  Рассветного Пламени – и ничего.

Собственно, о Рассветном Пламени далее речь на нашем совете и пошла. Сэр Аоно Гинтаро, мастер внешних отношений и глашатай ордена, ввергал далеко не в самые праздные размышления всякого, кому довелось повстречать оного сэра на пути. Может, оттого что он слишком много говорил. Может, оттого что именно он говорил. Может, оттого что на людях он не расставался ни на секунду с предметом, более всего напоминающим посох. Мало ли чем может при ближайшем рассмотрении оказаться посох в этом городе? Вот-вот.

Ясное дело, сэр Лорхат его подозревал. Особенно опосля королевского приема. В чем – неважно. Боюсь, даже для самого сэра Лорхата. Как бы парадоксально это ни звучало – Водяная Ворона не любит неожиданностей. Если не провоцирует их сама.

А значит, совершенно ничего удивительного не было в том, что орденский совет закончился почти единогласным решением вдарить по Рассветному Пламени, покуда они сами ничего не выкинули. А вот как, когда и чем вдарить – этого на совете понять не удалось. Единственным, кто высказался против, был сэр Рогро, чья любвеобильность неминуемо привела его к пацифизму – задолго до 177 дня 3141 года Эпохи Орденов. Но кто станет слушать пацифиста, когда руки так и чешутся повоевать? И мы отправились на поиски. Нет, не союзников, скорее уж информаторов. Прежде чем нападать, стоило все же попробовать разобраться, что не так с этим Рассветным Пламенем. И мы пошли к Баклажанам Хаоса.  Точнее, к первому из баклажанов, которого смогли разыскать –  леди Анноне Мурикате.

С Баклажанами Хаоса вообще все было непросто. С одной стороны, по сравнению с другими орденами Ехо, Баклажаны смотрелись наиболее миролюбивыми. С другой, слухи о магических экспериментах сэра Хулы Хупа, их Великого Магистра, давно будоражили воображение всего города. С третьей стороны, баклажанские женщины ордена владели бесчисленным способом приготовления баклажанов, а хороший повар, как известно, не может нести в мир дурного. В-четвертых, на них, несомненно, накладывал отпечаток Хаос, которому они поклонялись, называя его единственным источником непрофанной магии, на всю магию Истинную вместе с Видимой давно наплевав . Если уж и стоило кого приобщать к борьбе с Рассветным Пламенем, так это Баклажанов –  дух  Хаоса давно должен был взбунтоваться против попыток сэра Аоно Гинтаро во всем навести порядок. Вообще во всем, а в магических взаимодействиях – особенно. Вроде как, сам он публично утверждал, что изучение магии представляет строго научный интерес для ордена Рассветного Пламени.  Но какой разумный человек в Ехо поверит в бескорыстный интерес к науке?

Разговор с леди Анноной никаких определенных результатов не принес: мол, Баклажаны Хаоса пока еще подумают, что конкретно им следует думать относительно Рассветного Пламени. Зато вместо боевых действий нам был немедленно предложен баклажаний порошок сэра Хулы Хупа и головной убор, подобный королевскому. В смысле, поиграть в него каким-то таинственным образом. Не знаю уж, в какой ритуал во славу Хаоса нас пытались втравить, но от слова «поиграть» нас всех передернуло. Тем более что на следующий день играли и без того слишком много.

Для начала, Игра набрала окончательное количество участников. Кого-то она вызвала сама, показав уже застрявшим в ней по самые тюрбаны игрокам самопишущую табличку с подсказкой, кому-то просто не помешала бросить кости. Да, были еще безумцы, добровольно согласившиеся на участие. К Эрин Лингро, Триссе Фрекс, Яре Луом и Каре Шинори присоединились также Коба, самый нищий из всех портовых нищих Ехо, сэр Рогро (мало нам будто было в ордене одной леди Эрин, связавшейся с этой штукой!), все та же леди Аннона и, дырку над ним в небе, Глюк. Хулиганистое наваждение неизвестной природы, которое – в нагрузку ко всем прочим его достоинствам - еще и невозможно ни видеть, ни слышать, ни чувствовать как-то иначе, против его воли. Проще говоря, его категорически невозможно найти, покуда оно само не соизволит явиться. А с учетом того, что Игра продолжается, только если все игроки в свою очередь прокидывают кости, эта особенность Глюка немного подрывала душевное равновесие остальных участников. Они в один голос вопили, что необходимо доиграть, во-первых, а во-вторых, доиграть за три дня, иначе всем им, а заодно всему Ехо грозит опасность. А Кобе так и вовсе смерть, так как Игра его якобы отравила. Когда я смотрел на эту проклятую деревянную доску с цветными фигурками, меня начинало мутить. Я от всей души завидовал сэру Лорхату, который при любой попытке втянуть его в жизнеобеспечение Игры, слал весь этот разврат к мертвым магистрам. Позевывая со страшно занятым видом.

Не интересовался наш Почти Великий Магистр – заинтересовались другие. То и дело появлялись слухи о том, что кто-нибудь снова захотел получить эту вурдалачью игру в свое распоряжение. Больше всех руки распускал орден Потаенной Травы, по моему твердому убеждению никогда не отличавшийся ни дипломатическими талантами, ни умственными способностями своих адептов. В исследовательских целях эту штуку скорее надо было отдать сэру Аоно, который вечной занозой сидел даже в самой грубой менкальей шкуре, что уж говорить про голову нашего  подозрительного Почти Великого Магистра. Сэр Аоно Игру вожделел. Судя по его поведению – страстно. Как все неправильное и нарушающее текущий здравый смысл она, видать, по его мнению должна была подвергнуться незамедлительному вскрытию. Если не разоблачению.

И даже при всем моем тогдашнем недоверии к Ордену Рассветного Пламени я бы отдал сэру Аоно эту игру по первому требованию. И, клянусь грешными магистрами, с доплатой! Но Игру охраняли игроки. Их связывали такие обязательства друг перед другом и перед Игрой (точнее, вера в оные обязательства), что впору было объявлять об основании в Ехо нового ордена. Для усиления же колорита Приюта Безумных, Великим Магистром этого ордена должна была стать сама Игра. Коли уж она, как утверждали игроки, наделена разумом и способна изъясняться самопишущими табличками, отчего бы ей не заняться заодно политикой и наукой?

Игра пропадала, появлялась снова, провоцируя очередные приступы всеобщей истерии. Игра проверяла игроков на умение не терять чувство юмора в самых невероятных обстоятельствах и на умение в этих же обстоятельствах выживать. До сих пор не могу понять, была ли у нее поставлена цель убить своими заданиями кого-то из игроков или не была. Для чистоты эксперимента стоило кого-нибудь из них все-таки прикончить и посмотреть, смогут ли остальные продолжить играть. Начать воплощение этой идеи в жизнь мне помешало лишь понимание того, что рисковать двумя из пятерых членов ордена Водяной Вороны, находящихся в этом мире, более чем неразумно. Временами все же стоит без колебаний давить в себе внутреннего Лойсо Пондохву -  хотя, думается мне, именно за его присутствие в крови Лойсо Пондохва внешний взял в свой орден каждого, кого взял.

Сэр Кофа Йох,  генерал Городской Полиции грозился разогнать игроков. Игроки причитали, что тогда все они окажутся в очень непростом положении. Простой военный человек сэр Кофа резонно отвечал, что лучше пусть пострадает маленькая толпа народу, чем большая толпа того же народу, которую маленькая толпа непременно втянет в свои опасные для жизни глупости. Тогда игроки выбросили козырь, который Кофе было нечем крыть – «мы все умрем». Генерал полиции не должен допускать смертей среди законопослушного населения и уж тем более не должен становиться причиной оных. Сэр Кофа духовно страдал, пытаясь воплотить в жизнь взаимоисключающие параграфы полицейского устава. Его предложение запереться в морге полиции и доиграть там под присмотром стражей порядка игроками было проигнорировано. Игра, понимаете ли, желает резвиться на воле. Ей так веселее. Обращать людей живым костром, приклеивать их намертво друг другу, вызывать галлюцинации. Правда, некоторые галлюцинации смогли примирить нашего доблестного генерала с ситуацией. Когда леди Аннона Муриката после очередного хода возомнила себя буривухом и начала вить посреди улицы Разбитых Фонарей гнездо, сэр Кофа оживился и пытался предлагать оставить леди Аннону в буривушьем сознании подольше – подложив ей в гнездо полицейский амулет (который представляет из себя яйцевидный предмет, изготовленный из некоего магического древа, что в  Ехо известно даже детям – из бородатой шутки о деревянных яйцах полиции).  Вдруг высидит что-нибудь полезное?

От всех этих прекрасных людей, а главное, от их не менее прекрасного повода собраться вместе, я сбежал на поэтический вечер. Не то чтобы я любил поэзию и хоть что-то в ней понимал, но вечер проходил в трактире сэра Бунбы, его жена и прелестная дочка разносили бесплатную камру для гостей, да и, в конце концов, там у меня был хоть какой-то шанс отвлечься. Как оказалось, шанс-то был, но совершенно ничтожный – в дверях я столкнулся с сэром Лорхатом. Он мог бы вообще ничего не говорить, но по одному его виду было ясно, что его дурные предчувствия достигли апогея. Сбежать от проблем не вышло – пришлось смирно сидеть рядом с мрачным как голодный убийца Почти Великим Магистром и внимать поэтам. Поэтов в Ехо было достаточно, по мне так даже многовато. Настолько, что Почти Великий Магистр успел послушать, сбегать на тайное свидание, вернуться, снова послушать, утащить меня по очередным орденским делам, а поэты все читали и читали. Запомнил я разве что лавочника из Куманского Халифата, сэра Хамиддона Афахари, который читал чужое и про Ехо да кланялся чуть ли не до земли. Ну и сэра Шурфа Лонли-Локли из Ордена Дырявой Чаши, едва разбиравшего собственные строки на самопишущей табличке, но с таким достоинством объявившего себя лучшим поэтом Соединенного Королевства, что хотелось поверить ему сразу, безо всяких стихов. Тем более что я в них не разумею ни менкальего фига. В целом же поэты лишь упрочили меня во мнении, что их искусство сродни безумию – каждый второй читал стихи об иных мирах, что являлись ему во сне. Я впервые в жизни порадовался, что ко мне во сне как-то чаще является наш Почти Великий Магистр со своими подозрениями и предчувствиями.  

Наяву же он тащил меня по Темному Пути, проложенному с заднего двора трактира сэра Бунбы прямо под окна нашей резиденции. Еще через дюжину минут он привел в резиденцию постороннего. Постороннюю. Самую обворожительную леди, что встречалась мне в жизни, клянусь скабой Лойсо Пондохвы! Ее улыбка кружила голову даже сильнее, чем улыбка мадемуазель Жижинды, молоденькой дочки сэра Бунбы, от пожирания глазами которой сэр Лорхат меня только что беспардонно оторвал. Впрочем, эту маленькую потерю с лихвой компенсировала пьянящая красота неожиданной гостьи. За такую женщину не жалко и с Искрой расстаться, не то что со здравым смыслом.

На ней были форменные цвета Дырявой Чаши. Я напрягся. Увы, здравый смысл в уроженцах Гугланда держится дольше Искры.

- Вижу вас как наяву… - проворковала леди, подняв левую руку к глазам. Я ответил. Чуя мой враждебный настрой, сэр Лорхат решил расставить все по местам:

- Леди Гретти, этот человек молод, но успел доказать свою преданность Водяной Вороне. Если вам есть, что добавить к тому, что мы обсудили ранее, можете делать это при нем, - он взялся за кисет с табаком. Между прочим, за мой кисет с моим табаком - сэр Розен, леди Гретти – мой информатор. Пусть расцветка ее лоохи вас не смущает, я доверяю ей как себе.

У меня были основания сомневаться в возможности доверия нашего Почти Великого Магистра самому себе, но я промолчал. Разговаривать – дело информаторов, мое дело маленькое – понять, какого вурдалака сэр Лорхат сделал меня участником этого своего свидания со шпионом. И чего он хочет в результате от меня получить.

Сладкоголосая леди Гретти начала свой рассказ. Почему-то о том, что защита Ордена Семилистника непробиваема и многоступенчата. О том, что нападать на их резиденцию не имеет смысла, убивать по одному – тем более, ведь благодаря хитрой комбинации амулетов Нуфлина Мони Маха, их Великого Магистра, повреждения, нанесенные любому из членов ордена могут поделиться на всех, став вместе гибели для одного легким недомоганием для многих, или же перейти одному только Нуфлину, навредить которому всерьез ой как непросто – не бывает же Великих Магистров без маленьких секретов за пазухой. О том, что об оружии Семилистника, в отличие от их защиты, ничего неизвестно, а как жить без этого знания – грешные магистры теперь не разберут.

Я слушал все это как во сне, пытаясь уразуметь, причем тут мы. В какой-то момент я обернулся на сэра Лорхата и прочитал ответ на все вопросы на его лице. Благостный орден Семилистника возмечтал стать еще и Единственным. Благостный орден Семилистника идет убивать.  Нас. Видимо, первым номером из списка, полагая нас самой главной угрозой.  Если Лойсо узнает, он будет доволен – мы впятером неделями водили за нос все Ехо, имея из реального могущества, оставшегося у Водяной Вороны в этом мире, только громкое имя своего растворившегося в Хумгате Великого Магистра.  Шалость удалась. А теперь пришла пора пожинать ее плоды. По моей спине пополз холодный пот.

Когда леди Гретти замолчала, кто-то прислал зов сэру Лорхату. Он вышел на крыльцо, оставив нас вдвоем. О чем мы говорили, я помню смутно: кажется, я неловко шутил, отвешивал ей бездарные комплименты, но сварил вполне сносную камру, мысленно сокрушаясь, что Эрла Теймош, наш знахарь и зельевар, греющаяся сейчас под солнцем какого-то другого мира, так и не поделилась ни с кем старинным рецептом своей фамильной камры, которой потчевала орден в старые-добрые времена. Когда этот орден еще был. Мне леди Эрла когда-то сказала лишь, что в ее камре было целых семнадцать ингредиентов,  включая пару запрещенных - для остроты ощущений. Сейчас, когда мой мозг отказывался думать о том, что будет дальше, а мой язык – достойно развлекать прекрасную леди, я почему-то зацепился за эту камру. Вслух нес какую-то околесицу, а про себя все пытался вообразить секретную комбинацию ингредиентов семейства Теймош. Попытка восстановить по вкусовым ощущениям полный состав, разумеется, провалилась, вместо ингредиентов и их пропорций восстановив кое-как мое душевное равновесие. Бояться и сожалеть уже было поздно. Даже если пора подыхать –  то всяко без боязни и сожалений, пошли бы они к мертвым магистрам (пока живые магистры еще могут устроить на прощение фейерверк зеленого пламени).

В  подтверждении правоты моих мыслей в резиденцию вернулся сэр Лорхат. Он посвежел лицом и совершенно точно покурил моего табака, который исправно небольшими порциями шлет мне из Гугланда призрак бабушки. От него непривычно разило крепким куревом. В Ехо настоящего табака не купишь, ведь  столичные жители, яркие птички уандукской раскраски, курят табак с запахом цветов и конфет. Видать, для женщин и детей соответственно. Еще один способ опознать тут чужеземца – принюхаться к его трубке. Есть тут один такой. Купил дом на нашей улице, словно богатый горожанин, а курит терпкую шимарскую смесь. И лоохи носит так, будто боится запутаться в длинном подоле, который в  Ехо последнюю пару дюжин лет – показатель хорошего вкуса. Умение смотреть и  видеть то, на что смотришь, с лихвой заменяет парочку ментальных заклятий для развязывания языков. Да, я мысленно нахваливал себя по любому пустяковому поводу, чтобы не терять присутствия духа. Надо же вспомнить, что ты, всего-то и дел, что послушник, даже не младший магистр еще, можешь выставить против фактического бессмертия целого ордена… Мозги, только мозги.

- Сэр Лорхат, мне есть еще с кем переговорить до наступления темноты. Я могу идти? – осведомилась леди Гретти. Хороший разведчик никогда не расслабляется, что есть – то есть.

Почти Великий Магистр кивнул, и леди Гретти немедленно поднялась на ноги. На прощание она послала мне сказочную улыбку. В этот момент в мои мысли буквально ворвалась ее безмолвная речь:

- Завтра мы с вами, скорее всего, встретимся. Я буду выглядеть иначе — прическа, лоохи… а вы меня не узнаете. Да, вы наблюдательный молодой человек и при определенном усилии смогли бы раскусить мой маскарад, но вы меня не узнаете. Не-уз-на-е-те.

Где-то на краю затухающего сознания я саркастически заметил сам себе, что не стоит поминать к ночи ментальные заклятья. Даже молча.

Мы сидели вдвоем на сырой подстилке изо мха. Где-то в лесу, за чертой города. Сэр Лорхат, не стесняясь, курил мой табак. Я курить уже не мог.

- Что теперь будет? – я глядел на него с надеждой. Глядел как на старшего, как на мудрого наставника, который обязательно, всенепременно подскажет единственно верный ответ. Глядел так впервые с тех самых пор  (страшно вспомнить), когда после обряда посвящения, стоя на крыше резиденции в одной только скабе, мокрой насквозь, я дрожал от ветра с Хурона и неизвестности. Сэр Лорхат тогда с высокомерной улыбкой сунул мне кружку камры и походя высушил простеньким заклинанием, которое мне, мальчику, только явившемуся в столицу с окраин Соединенного Королевства (где магия встречается разве что у поваров и знахарей, да и то), показалось  настоящим чудом. Даже жаль, что ему больше бытовой магией меня не осчастливить.

- Ну вообще-то, все не так уж плохо, - выпустил дым Почти Великий Магистр, - я могу уйти через Хумгат откуда угодно.  И войти почти в любое место, ежели хорошо себе его представлю. Меня тоже не так легко убить – я глава ордена или кто? А зачарованный мост, на котором стоит наше резиденция, будет купать в Хуроне каждого, кто идет к нам в гости не за ручку с одним из хозяев –  тебе это и без меня известно. Так что, вы всегда можете отсидеться в резиденции, а я…

Меня перекосило от собственной злой усмешки:

- Сэр, первоначально поставленной перед нами задачей не было выжить. Нашей задачей было – не посрамить имя Лойсо и Водяной Вороны, если вы запамятовали.

- Да, не ударить в грязь лицом важнее.

- Значит, - вкрадчиво начал я, - можно с помпой…и даже пользой для дела умереть…

Сэр Лорхат мотнул головой:

- Он не оценит.

- Он-то может, и нет. Зато оценят авторы будущих учебников истории для Королевского Университета.

- А он придет, и сожжет Зеленым Пламенем всех этих дрянных авторов вместе с их дрянными учебниками. И напишет свои, где обзовет нас трусами. Если не предателями.

На душе потеплело. Скверный нрав нашего легендарного Великого Магистра не мог не вызывать умиления.

 - И что нам в таком случае делать? – спросил я после долгих минут тишины, за которые сэр Лорхат успел докурить трубку.

- Как будто сам не знаешь.

- Знаю. Выжить. И выполоть с корнем весь разросшийся семилистник, - произнесенное вслух, это казалось даже более несбыточным, чем в мыслях, - понять бы теперь еще, как это сделать…

- Вот и попробуй, - бросил мне сэр Лорхат. Видимо, уже из Хумгата: слова еще были слышны, но самого его рядом не было. На месте, где он сидел, непринужденно забытым лежал тот самый жезл. Для перемещения в резиденцию из любой точки нашего мира.

А дальше завертелось. Сэр Лорхат собрал всех, кто нынче назывался в Ехо Водяной Вороной, и объявил чрезвычайное положение. Повод к такому объявлению был довольно дерзким: «К грешным магистрам Аоно, теперь мы убиваем Нуфлина!».

- Почему?

- Потому что Семилистник собрался нас вырезать. Уже почти совсем собрался, день-два – и начнется.

- Откуда дровишки?

- Долгая история.

Вот примерно так и обстояло дело. Мы с сэром Лорхатом  бессовестно бравировали. Пусть уж у людей будет перед глазами пример того, кто уверен в благополучном исходе. На каком основании - несущественно, просто уверен – и все. В конце концов, бессмертие – это всего-навсего уверенность в том, что смерти нет.

Конечно, найти конкретный способ расправиться с  Семилистником было более чем затруднительно. Но, по крайней мере, мы выбрали цель – что бы ни представляли из себя адепты Семилистника, было ясно как день, что, став обезглавленными, они свои амбиции засунут поглубже. А значит, Нуфлина в живых оставлять нельзя. Остальных – как карта ляжет. Реки крови нам сейчас ни к чему – тем паче, что кое-кто вместо свершений и подвигов на поле брани стремиться побыстрее в игры свои доиграть. Какие уж тут реки…

Вдруг как-то сама собой возникла сиротская мечта – чтобы Лойсо вернулся и всем злым и нехорошим магистрам понастучал по тюрбанам. Вообще-то говоря, мечта в основе своей пораженческая, рождающая в головах и прочих частях тела лень и безынициативность. Мой дедушка, когда уже почти ослеп и оттого стал ограничен в своих передвижениях по болотам, любил говаривать: видишь спасителя – убей спасителя. Нечего тебя спасать, сам выкручивайся, коли болота против тебя ополчились. А не сможешь, так  какого вурдалачьего хвоста тебя матери-земле носить?

Но Лойсо – он же не безликий какой спаситель. Все хотели Лойсо. Просто Лойсо, а вовсе  не помощи от него, как понял я уже потом. Даже я хотел, если на чистоту.

Посылать зов через Хумгат было абсурдно. Никто и не пытался. Когда инфантильная фантазия о возвращении Лойсо была озвучена, каждый, кто на словах сразу же признал, что такой поворот событий очень и очень маловероятен, если не сказать невозможен, замолчав, очень громко думал про Великого Магистра. Так громко, что слышали все присутствующие. Видимо, не присутствующие тоже слышали. Потому что в какой-то момент мне показалось…

Показалось. Я вернулся с крыльца,  на которое вылетел стремглав, как только… как только.

- Наверное, говорить, находясь в разных мирах, очень трудно. Я ничего не слышал, только чувство было такое, будто… Да и то, всего пару мгновений.

Я не мог, глядя в эти напряженные лица, признаться, что мне, наверное, показалось.

Мы вяло проговаривали во второй полусотый раз все, что было нам известно о защите Семилистника. Сэр Лорхат и сэр Ориз, тем временем, отправились прямиком к героям дня. За пару часов до этого объявившийся из ниоткуда посредник предложил сэру Лорхату встречу с Благостным орденом и свои услуги в качестве гаранта безопасности. На безопасность нашему Почти Великому Магистру было плевать, но сама перспектива каких-то переговоров с орденом, который мы твердо решили обезглавить, его немного удивляла.  К Семилистнику они с Оризом ушли хмурыми и настороженными. Мы ждали.

В последние двое суток я курил слишком много даже для себя, и в голове моей оттого было пустынно, гулко и дымно. То и дело я прикрывал глаза, вспоминая, где в резиденции мог заваляться бальзам Кахара. Спим мало, едим и того меньше, курим много – будто мы и впрямь всеми остатками ордена на кладбище собрались. Хотя тут, очевидно, верней сказать «останками».

Проще говоря, я уже находился где-то на грани сновидений, когда знакомый до мурашек по спине голос поинтересовался:

- Ну и что у вас стряслось?

Я захлопал глазами, пытаясь понять, когда я так распустился, что позволил себе заснуть на совете. Пусть даже таком вялотекущем.

- Можешь поговорить со мной во сне, если тебе так удобней. Разницы-то, по большому счету…

Я выскочил на крыльцо. Еще резвее, чем в первый раз. Нет, безмолвную речь Лойсо в своей голове я слышал прекрасно,  но вести беседу под прицелом нескольких пар нетерпеливых глаз было непродуктивно.

К этим глазам я вернулся  через несколько минут с твердо отскочившим в потолок:

- Нет, в Ехо он в ближайшее время появляться не собирается.

Разочарование, повисшее в воздухе, можно было потрогать, понюхать и даже при желании попробовать на вкус. Такого желания я в себе не обнаружил. Как, впрочем, и разочарования. Лойсо не вернется, чтобы спасать нас.  Не вернется. Лойсо со мной говорил – а это стоило целой фляги бальзама Кахара.

Должно быть, это несправедливо, что он послал зов мне, а не кому-то еще. Мое личное чудо свершилось, моя самая истинная на свете магия сработала. Несправедливо, что только моя. С другой стороны, справедливость – штука темная, а на чудеса невозможно заработать. Они, вообще-то говоря, приходят сами, когда считают нужным. Или вон зов посылают. Тоже вариант.

Лойсо подал нам сам простой из советов – каким-то образом подорвать магические силы Нуфлина, а потом брать его слабеньким. Решение по сути-то дела лежало на поверхности, и очевидным было безо всякого Лойсо.  Но одно дело – очевидно, а совсем другое – «так сказал Лойсо». Привести же это решение в исполнение было непросто. Даже трудно, хотя такие слова не лезли мне в голову после нашего коротенького разговора. Но уж никак не невозможно, это главное.

Сэр Лорхат и сэр Ориз прибыли в резиденцию с переговоров, на которые, помимо означенного Семилистника, заявилась так же Ледяна Рука и несколько человек, не состоявших ни в каких орденах. Семилистник невнятно бормотал что-то о стихиях, краденных артефактах стихий и близящемся конце мира, который станет началом того, сего и еще кое-чего, которого мы все уже не увидим… В результате всей этой скучнейшей церемонии был подписан договор о ненападении до середины следующего дня. Подписан честным словом и заверениями в миролюбии, как хмыкнул сэр Лорхат, покуда вводил нас в курс дела. Никаких вам страшных клятв и обязательств перед королем или жителями города. То есть, опять наваяли еще одно бессмысленное и дутое соглашение. Но раз уж наваяли, ни у кого уже не могло оставаться сомнений, что Семилистник нападет. Нападет-нападет, иначе какого хромого вурдалака им тратить время на заверение нас в своей сердечной дружбе и готовности чуть ли не в союз с нами вступить?

 Неясным оставалось одно – когда. Когда они собираются захлопнуть перед нашим носом свою таинственную ловушку, о природе которой не удалось ничего выяснить даже леди Гретти. Не то чтобы теперь я доверял ей как себе, но многие странности нашей первой встречи для меня встали на свои места. Там, в лесу, сэр Лорхат кое-что поведал мне о своем «самом надежном шпионе». Во-первых, шпион из ослепительной леди действительно был хороший: членство в одном ордене, верный информатор в другом, связи с портовыми нищими, связи с наемными убийцами и полицейское яйцо в кармане, при предъявлении которого полицейскому начальству придется признать ее  своей. Во-вторых, леди виртуозно владела ментальными заклятиями  и искусством создания иллюзий. Ну а в-третьих,  эта его Гретти Линна – дочка Лойсо Пондохвы. Угу, я тоже в этом месте закурил.

  Закурил и поверил ей. Все еще не без некоторой опаски, но куда ж без нее? С детьми Лойсо дело всегда обстояло не самым тривиальным образом. Мне неведомо истинное положение вещей (да и с чего бы оно было мне ведомо?), но на основе всего того разнообразия сплетен, что бродили по городу относительно потомства Лойсо,  любой мог удостовериться, что без пары бутылок Осского Аша к этому вопросу лучше не подступаться. На то они и великие, эти великие магистры, чтоб нарушать все закономерности бытия, до которых только дотянутся.

Как бы там ни было, совершенно очевидно, что дети Лойсо представляли из себя нечто весьма любопытное. Не любопытствовал на их счет разве что сам папаша. Докапываться до причин действий Лойсо – только камру студить.  Ну не волновали его собственные же отпрыски – значит, и не за что там было волноваться. Зато бескорыстная помощь леди Гретти нашему ордену объясняется, исходя из вышесказанного, в полтора хода партии крака. Правда, гарантированного результата от своих действий ей ждать все-таки не стоило – чтобы обратить на себя хоть один взгляд Лойсо Пондохвы, самым верным способом будет попытаться лечь ему поперек дороги. Все остальное может и не подействовать – зависит от направления ветра. При южном, например, он еще способен отличить  выпивку от яда. При всех остальных ветрах пьет он, не глядя и не закусывая. Так интереснее.

Выпивка пришла мне на ум неслучайно – бесстрашный Орден Водяной Вороны, со всех сторон обмозговав вопрос способа уничтожения Семилистника и убедившись, что способ этот просто так на дороге не валяется (а значит, для его достижения надо много и упорно работать), принял наиболее продуктивное в предложенных обстоятельствах решение. Отправился в трактир полным составом –  за исключением Почти Великого Магистра, паранойя которого в последние дни превосходила в объеме даже аппетит и симпатию к горячительным напиткам. Ко времени снов мы приближались издерганными, но с пополнившимся запасом похабных анекдотов. Изобретенных, ясное дело, в процессе мысленной расправы над Нуфлином.

Когда же леди Хафка начала показательно позевывать, мы поспешили убраться из «Луны и Ложки» восвояси: сны, судя по всему, предстояли и без того многолюдные и шумные, чтобы начинать смотреть их в прямо трактире. За углом этого приюта чревоугодия нас поджидал некто. При ближайшем рассмотрении некто обрел черты сэра Хоруса Пустынника, державшего лавку в начале улицы Разбитых Фонарей. Обретя же оные черты, он бросился длинной тенью прямо к сэру Оризу.  После бурного вечера в трактире понимать его непривычно быструю речь кочевника было утомительно. Впрочем, волноваться не приходилось: хроническая собранность сэра Ориза не могла и в страшном сне дать ему прослушать хоть слово –  а до времени снов на тот момент оставались целых две дюжины минут.

 Главное же удалось уловить и мне: сэр Хорус намеревается присниться Водяной Вороне по очень важному делу. И даже не один. То, что и наяву он был не один, догадаться можно было без особых откровений. Невидимость, конечно, бывает такая, что не всякий великий магистр учует. Беда в том, что сами невидимки редко берут в расчет видимость: тот, кто видимым прогуливается по городу с невидимым другом, обыкновенно ведет себя столь неестественно,  что без великих магистров ясно, что тут к чему. Но любопытство не вурдалак, под одеяло не спрячешь – весь путь на нетвердых ногах до резиденции я бормотал себе под нос, что посмотреть в глаза невидимому спутнику сэра Хоруса было бы нелишне. Хотя бы в отношении удовлетворения этого самого любопытства.

Но жизнь мухлюет в крак с таким изяществом, что всегда умудряется превзойти наши разумные и не очень ожидания.

Наверно, тот сон впору обозвать кошмаром: такое количество народу в такой стадии активности снилось мне первый раз в жизни. Началось все еще куда ни шло: вся Водяная Ворона, леди Трисса с леди Карой и сэр Йорик Шекк, по всей видимости, зазванный сэром Рогро разделить сновидения с обитателями нашей резиденции. Последнее было даже кстати, ведь размышления о персоне сэра Йорика не оставляли меня второй день подряд. А в эти самые два дня, как можно заметить, мне было над чем поломать голову помимо неочевидных целей очередного гостя сэра Рогро. Тем не менее, оные цели не давали мне покоя. Просто так и вода в Хуроне не волнуется –  что накрепко вбил в мою голову дед задолго до того, как я в Хурон-то первый раз камешек бросил.

Сэр Хорус с его таинственным спутником тоже ждать себя долго не заставили. Лавочник был не то взволнован, не то разъярен, и оттого его невыносимый акцент Пустынных Земель особенно навязчиво вытеснял смысл всякого высказывания. Высказывания же были в основном об Ордене Ледяной Руки, в котором по его утверждению, творилась неразбериха. Орденское начальство, вещал сквозь лай родного диалекта сэр Хорус, затевает нечто масштабное, о чем простые смертные этого ордена не оповещены. Его возмущение по данному поводу убедило меня в собственном предположении, что сэр Хорус пока ни в каких орденах не состоял. Тоже мне, диво – темные делишки, закрытый клуб начальства внутри закрытого клуба ордена.

 Сэр Лорхат тем более не особенно впечатлился поставленной проблемой, но из других соображений. В конце концов, бывшего Великого Магистра Ледяной Руки обратил в талую лужицу именно он. Просто так, из уважения к огню и к Лойсо, с которым прогуливался тем мирным вечерком. Король тогда ругался «возмутителями спокойствия» и «отродьями вурдалаков с изамонцами», но сэр Лойсо нашел способ утихомирить Его Буйное Величество, сохранив свое доброе, кхм, имя и монархию в Соединенном Королевстве. Мораль сей сказки такова: когда есть на счету один растаявший великий магистр, растопить второго – что кувшин камры выпить. По крайней мере, сэр Лорхат придерживался такой точки зрения и Ледяную Руку в расчет не брал вовсе. Умение отсечь все лишнее – редкая штука в столице, где избыток есть синоним жизни. А вот в моих краях такое умение – первая добродетель. Неизбежная.

Вопрос Ледяной Руки мы свернули быстро. Рассказывать же о наших трудностях с Семилистником нам пока и в голову не приходило: то, что сэр Хорус с его спутником пришли смотреть сны в нашу резиденцию, еще ничего не говорит об их политических пристрастиях. Кстати, о спутнике. Звали его сэр Охзар, и он был молод (даже чуть моложе меня), самоуверен, но обаятелен. Вел себя с осторожностью, свойственной всем толковым чужакам в столице, чем меня моментально очаровал и вверг в пучину подозрений. Во всем сразу – для ровного счета.

А еще он был знаком с сэром Йориком. Зрячий да разглядит, как напряжение ушло из его осанки, когда среди незнакомых вороньих морд он вдруг наткнулся взглядом на Йорика. Дело принимало занимательный оборот.

Сэр Охзар просвещал нас на тему сложного положения со стихиями. Все просвещал и просвещал. В борьбе с желанием нырнуть в еще более глубокий сон, где было бы поменьше народу, я сложил два и два и получил, что Хорус с Охзаром – именно те независимые посредники, что организовали давешнюю встречу Семилистника, Ледяной Руки и Водяной Вороны. Уточнять, правдиво ли мое предположение, надобности пока не имелось.

Когда же посреди холла резиденции нам всем приснился еще один человек, время стало двигаться с другой скоростью. Выглядел человек несколько эксцентрично: его черное лоохи было покроя грубого, какого-то совершенно непрактичного, да к тому же с узкими рукавами, как бывает только у скабы. Из под лоохи виделись штаны, наличие которых было уравновешено отсутствием тюрбана на положенном взрослому мужчине месте. Лицом он походил на Великого Магистра Ордена Направленного Интеграла по Замкнутому контуру, Отто фон Гронингема, говорил от его имени, но являлся им вряд ли. Для простоты сам предложил считать себя сэром Отто. Все это вызывало вполне ожидаемое раздражение пополам с недоверием – тем более, у нашего впечатлительного сэра Лорхата. Сэр Лорхат чуть не отправил незваного гостя во сны каких-нибудь других грешных магистров, но вовремя остановился.  Проглядел бы главного своего друга и соратника по грядущим подвигам – и где бы мы сейчас были?

Вслед за эксцентричным гостем забегали в наш сон и его не менее эксцентричные коллеги. Мужчина и женщина, оба в черном и не по моде.  Незваный гость номер один то снился, то не снился, но в результате объявился-таки окончательно сэром фон Гронингемом, прихватив с собой фрагменты рукописи, над которой его орден корпел в последнее время. Рукопись была зашифрована на пяти языках, к четырем из которых удалось найти ключ. Пятый фрагмент каждый из нас со значением повертел в руках, а леди Трисса уселась над ним и просидела так до почти до рассвета. Хороший сон, ничего не скажешь – всю ночь  подбирать шифр, чтобы прочесть какую-то невразумительную рукопись про разноцветных бабочек. Тем более хороший, если наяву без передышки носишься с этой трижды грешной игрой, как арварошец с буривухом.

Гронингем предложил, не теряя времени, заняться культурным обменом между орденами. Разумеется, в области тех магических приемов, что не бесполезны в бою. Тем более что Направленный Интеграл владел техникой упрощения процесса обучения до минимума. Именно тогда рухнул барьер паранойи, и сэр Лорхат публично признался, что мы собрались тут уничтожать Семилистник, пока тот не уничтожил нас. Новость была встречена с энтузиазмом, потому что любить Семилистник, а уж тем паче Нуфлина – дело непростое. Ощутимо заволновался только сэр Йорик, которого немедленно захотелось заподозрить в порочащих связях с виновниками веселья. Йорик отводил подозрениями предупреждениями о катастрофах, концах мира и прочих маловероятных ужасах, пока не выплыл главный аргумент.

Йорик Шек – наследник Вурдалаков Клакков, отправленный умирающим дядей в Ехо для проверки на прочность и профессиональную пригодность Гурига VII.  Что тут скажешь? Королевская династия бывшей не бывает.

Одна маленькая загадка разрешилась. Я сиял. Самое эффективное оружие – чутье. Его не заменишь никакими заклинаниями и не обменяешь на секреты чужого ордена. Даже умея предельно упрощать процесс обучения. Не поможет, честное слово.

Следующим разоткровенничался сэр Охзар. Он, как выяснилось, прибыл в Ехо именно затем, чтобы разбираться с бардаком со стихиями. Пришло время королю проводить ритуал соединения стихий, на котором только и держится наш мир, а артефакты оных стихий, необходимые для ритуала, провалились к грешным магистрам. Правда, хранителем одного такого артефакта – Чаши Огня – и является он, сэр Охзар. Чем дальше, тем веселее – это мы уже поняли.

Стихии и прежние короли – конечно, та еще романтика, но у нас так и остался нерешенным один сугубо прагматический вопрос: Нуфлин.

Рассказывать, что тут началось – бессмысленно. В конечном итоге, все, даже хранивший нейтралитет Йорик, приложили хоть какие-нибудь, но усилия к сочинению убийства Нуфлина. Планов на радость сэру Оризу с его любовью к продуманности и порядку было множество, и все – взаимозаменяемые. Чтоб уж наверняка. Не хватало нам единственной детали – способа ослабить Нуфлина в отношении магии. Тут и подал голос сэр фон Гронингем:

- Сделать Нуфлина уязвимым можно, - все замолчали и даже очнулись от более глубоких снов. Кроме, пожалуй, сэра Рогро, но он вообще приходил в сознание по одному только условному сигналу: «Господа, у нас намечается полная жопа». Гронингем продолжил, - бич магов.

- Охохо, - только и мог ответить ему сэр Лорхат.

Я сомневался. Мне нравился Гронингем, но было нелегко поверить, что Ордену Направленного Интеграла удалось исследовать природу таинственного бича магов –  внезапного и непрогнозируемого лишения мага всех его способностей и умений. Да не только исследовать, но и научиться насылать при необходимости.

Сэр Отто помялся:

- У меня есть один артефакт… способный влиять на вероятность происшествия того или иного события в мире. Повелитель Вероятностей. Внешне – чуть усложненные игральные кости.  Нуфлин и моргнуть не успеет, как потеряет надежду даже камру себе сварить без посторонней помощи.

- Да, бич магов – это не шутки, - ужаснулся кто-то.

- Бич магов – это то, что нам нужно.

Я во все глаза глядел на сэра Лорхата. Он был доволен, но обескуражен результатом сегодняшней ночи. Через какое-то время, уже ближе к утру, совещание сновидцев подошло к концу, и каждый отправился смотреть собственный, глубокий, но краткий в связи с последними событиями сон. Мне вот привиделась опечатанная заклятьями библиотека Ордена Водяной Вороны, ветхие пергаменты недоступных трудов по Истинной магии и Нуфлин, давящийся дурной камрой. В моем сне он крутил в руках игральные кости,  почему-то доказывая дочке сэра Бунбы, что это всего-навсего обыкновенный способ внести в игру элемент случайности, а никакой не артефакт. До самого моего пробуждения они резались в крак. На кону стоял кувшин фирменной камры трактира «Обжора Бунба», что же еще?

Проснулся я поздно – резиденция к моменту моего пробуждения была уже пуста. Какое-то время я лежал в постели, размышляя, как за время моего отсутствия в реальности могла измениться жизнь в Ехо. Выяснять это на практике было волнительно, но чрезвычайно любопытно. Так любопытно, что я даже нашел в себе силы подняться с кровати. Недаром мой дед, всю жизнь прокопавшийся в гербарии Гугландских трав, говаривал, что чувства сильнее интереса на свете нет и быть не может.

Прихватив трубку да изрядно похудевший за  пару последних дней кисет, я отправился навстречу сплетням. Сплетни не заставили себя ждать, явившись ко мне в облике леди Айлин Ларморри, женщины Ордена Направленного Интеграла по Замкнутому Контуру, с которым у нас, кажется, давеча образовался военный союз. Леди с милой улыбкой всплеснула руками:

- Вообразите только, какой ужас! По городу ходит молва, будто б магистр Нуфлин лишился своей силы. Поговаривают даже, что его настиг бич магов.

- Бедный магистр Нуфлин, - улыбнулся я в ответ леди, - ему можно только посочувствовать.

Мы закурили, продолжая вздыхать со всей искренностью, на которую были способны.

Пора было вплотную заняться утренней трапезой, но одна мысль, закравшаяся в мою голову во время снов, никак не давала аппетиту разгуляться. Промучившись сомнениями еще целых две трубки на голодный желудок, я все-таки послал зов нашему Почти Великому Магистру.

- Сэр?

- Ну.

- Разрешите задать вам провокационный вопрос?

- Ну.

- Мне это приснилось, потому что я отключился прямо у вас под боком, или перед уходом в Хумгат сэр Лойсо и правда наказал вам украсть некий предмет у рыжего господина, что недавно поселился в начале нашей улицы?

- Вот вурдалачий сын! Как ты проведал про секрет Кеттарийца?

- Сэр, поверьте, мне неведом ни секрет, ни даже место рождения нашего рыжего соседа. Не говоря уже о том, что мне также неизвестно, был ли мой батюшка вурдалаком или не был.

- Сути дела это не меняет. Ты шпионил за мной?

- Сэр, попробуйте регулярнее заходить в трактиры. Одна знахарка говорила мне, будто бы своевременное утоление голода положительно влияет на организм при воспалении подозрительности.

- Не дерзи, испепелю.

- Я переживаю за вас, а вы сразу «Зеленое Пламя, Зеленое Пламя». Сэр, вы разобьете мне сердце, и в Водяной Вороне настанет беспросветный кадровый кризис. А я всего-то захотел узнать, действительно ли  от этого рыжего из Кеттари (как вы только что сами признались) сэру Лойсо позарез понадобилась некая шкатулка.

   Почти Великий Магистр безмолвно молчал. Из чего косвенно следовало, что их разговор с Лойсо, о котором сэр Лорхат бормотал сегодня себе под нос перед тем, как окончательно перестать мне сниться, был чистой правдой. Что, собственно, и требовалось доказать.

- Сэр, вам же тоже снился сэр Охзар с его россказнями о стихиях и пропавших артефактах, которые необходимо собрать, иначе крышка нашему Соединенному Королевству. Вспоминайте: артефактом Воздуха является некая шкатулка. Не значит ли это…

- Значит. Скорее всего, значит, - перебил меня сэр Лорхат, - правда, мы несколько опоздали: есть сведения, что наш кеттарийский сосед передал некую шкатулку на хранение Семилистнику, с которым с недавних времен водит дружбу.

- Ах, Семилистнику.

- Ах. Семилистнику, - зло подтвердил Почти Великий Магистр. Что-то много понавыростало на дороге сорняков, пора с этим кончать. Определенно.

- Сэр, мне хотелось бы обсудить вопрос шкатулок с сэром Охзаром, как с лицом непосредственно заинтересованным и с виду не лишенным не только лица, но и головы.

- Обсуждайте, - сэр Лорхат с непривычной легкостью дал согласие на разбазаривание орденских тайн, - обсуждайте-обсуждайте, а я послушаю, - и мы отправились на встречу друг другу, чтобы затем отыскать Охзара и уже окончательно втравить его в наши орденские дела.

Гипотеза о тождестве шкатулок основывалась на чистом умозрении: если есть две таинственные и востребованные в этом городе шкатулки, значит, существует большая вероятность, что они окажутся одной и той шкатулкой. Да, из Гугланда я приехал отнюдь не вчера, но смириться с тем, что логика в Ехо – факультативный элемент мироздания, до сих пор не могу. Детская вера в мудрость моего уже полусотню раз упомянутого деда, сэра Оккама Крейца, в тот раз меня подвела. Я не множил сущностей свыше необходимого – в этом городе они множились сами.

Во время прогулки по набережной Зеленых Амфор до одного укромного местечка сэр Охзар с интересом выслушал рассказ о шкатулке, питающей могущество рыжего чужака, известного некоторой части горожан как Кеттарийский Охотник. Сначала шкатулка не давала покоя сэру Лойсо, потом головная боль о ней перешла вместе с браздами правления Орденом сэру Лорхату, а теперь шкатулка заботила меня, всего-навсего послушника. Зато совершенно по-другому поводу заботила – чисто логическому. Предположение, что Кеттариец и владеет Шкатулкой Воздуха, сэр Охзар отверг сразу, но перед объяснением причин уверенности в своей правоте еще потянул время. Видимо, чтобы поразмыслить.

Сэр Охзар прибыл в город три дня назад. Среди жителей Ехо у него был лишь один человек, к которому он безбоязненно мог обратиться – тетя, состоявшая в Ордене Ледяной Руки. Именно состоявшая, потому что на момент нашей с Охзаром беседы она уже рассталась с жизнью. Положение его, таким образом, было несколько затруднительным. Особенно в виду того, что никто кроме него не имел представления о том, где находится Чаша Огня. А артефакты стихий, как он утверждал, нынче нужны были всем. Король повздорил со стихиями, да так повздорил, что прямо у Праздничной площади, на улице Западного Ветра, извергался небольшой вулкан, а рядом бил из земли столп воды. Горожане с каждой минутой все более проникались трагическими настроениями конца мира, а бродячие музыканты сколачивали на грядущих катастрофах солидное состояние, исполняя в местах большого скопления народа гимны неизбежной смерти. Нарушить эту идиллию мог разве что ритуал примирения стихий, но вот незадача – помимо злосчастных артефактов для проведения ритуала нужен был король. А с Гуригом VII стихии дел иметь не желали, утверждал сэр Охзар. Доверять Охзару  в этом вопросе можно было на основании признания, что Огонь неслучайно позволил ему стать хранителем Чаши. Огонь жаждал сэра Охзара в свои элементали. Все как положено: могущество стихии, бессмертие и полное снятие противопоставления субъективного и объективного в сознании. У самого сэра Охзара это называлось попроще: «Ну, я б все ж сначала прожил еще полдюжины сотен лет, сделал бы политическую, что ли, карьеру, а потом можно и с Огнем сливаться».  Его умилительное честолюбие перед лицом настоящих чудес не оставило мне выбора, кроме как относится к нему точно к младшему товарищу, хотя разница в годах у нас смехотворная. А уж более чем значительный перевес в могуществе был, несомненно, в его пользу.

Только после разговоров обо всем на свете Охзар сознался, что личность похитителя Шкатулки Воздуха ему вроде как известна и к одиозной личности Кеттарийского Охотника она отношения не имеет. Он путано говорил что-то о своем учителе, старом и невероятно сильном колдуне, который недавно был убит одним из собственных учеников. Как раз, видать, на почве психоза со стихиями, к которому этот самый учитель основательно приложил руку. Как именно, и буривух б не разобрал из осторожных объяснений сэра Охзара. Мы вот с сэром Лорхатом разобрать не смогли.

Договорившись не забывать о шкатулке Кеттарийца и некоей шкатулке, находившейся в распоряжении Семилистника, мы отправились, наконец, в «Обжору Бунбу». Говорить там о серьезных делах было невозможно, но дела делами, а хорошо покушать хочется всегда. По дороге к трактиру сэр Охзар ненадолго покинул нас, чтобы рассказать о наших беспочвенных подозрениях в адрес Кеттарийца сэру Йорику. Ошибочное предположение тоже заслуживает внимания, тем более в ситуации, где знать что-то наверняка нельзя. А уж Йорику для проведения дальнейших продуктивных переговоров дипломатии было не занимать. Особенно памятуя о том, что один король доказал свою несовместимость с установлением гармонии между стихиями, а значит, пора подыскать другого.

Тут следует оговориться. Водяная Ворона всегда была лояльна что к короне вообще, что к династии Гуригов в частности. Настолько лояльна, насколько Лойсо Пондохве было плевать на королевскую власть, ибо сферы их интересов с королем не пересекались. Выяснение же новых обстоятельств, что король-де нужен для поддержания на плаву нашего лучшего из миров, в отсутствии Лойсо ощутимо повлияло на политические убеждения того крохотного ордена, который звался теперь Водяной Вороной. Нас оставили держать марку, а ежели держать ее благодаря королевской беспечности будет негде не перед кем, Лойсо нас по тюрбану не погладит, когда найдет. А найдет ведь.

Так что, короля Гурига надо спешно менять на короля Клакка, раз последний симпатичен, трезв в суждениях, дружественен Вороне да к тому же ночует в особняке сэра Рогро. Ах, да: Йорик выдумал целых полтора способа расправиться с Нуфлином, а это дорогого стоит.

Покуда мы с сэром Лорхатом ждали возвращения сэра Охзара и жареных менкальих пяток от мадмуазель Жижинды, я терзался сочувствием в адрес Гурига VII. Он нравился мне безо всякой политики и концов света, это добрый, подозрительный и чуть самовлюбленный монарх. В мирное время балагур-король как нельзя хорошо подходил этому городу балагуров, сердцу Соединенного Королевства. Но мирное время давно закончилось, что еще раз подтвердилось совсем скоро, когда Охзар, наконец-то, присоединился к нашей трапезе, а сэр Лорхат, наоборот, откланялся в честь приема у нынешнего короля, посетить который даже в преддверии смены власти подсказывала ему его вечная осторожность. Мы с сэром Охзаром искренне нахваливали друг другу кулинарные таланты сэра Бунбы, когда в дверях трактира возник сэр Шурф Лонли-Локли, давешний поэт, какой-то там магистр Ордена Дырявой Чаши.

Две вещи заставили меня напрячься. Во-первых, Лонли-Локли был без тюрбана. А во-вторых,  к прелестной Жижинде он обратился тоном, неприличествующем посещению  хорошего трактира. Впрочем, еще на поэтическом вечере в этом же самом трактире можно было заметить, сколь он заносчив. Но одно дело – заносчив, а совсем другое… Совсем другое. Чутье подсказывало мне, что надо бросать горсть корон на стол, хватать Охзара и мгновенно уходить в безопасное место. Темным путем, ясное дело – ведь тот самый жезл, способный доставить владельца  в нашу резиденцию откуда угодно, со вчерашнего вечера прятался в складках моего форменного оранжевого лоохи. Чутью я верил, но с места сдвигаться не собирался: какую бы опасность ни предвещало сомнительное поведение Лонли-Локли, Водяная Ворона никуда не побежит. Ну и что, что моих умений послушника определенно не хватит, чтобы справится с серьезным противником? За месяц без Лойсо я настолько привык создавать видимость силы, что признать так вдруг собственную слабость решительно не выходило. Тем паче прямо перед белокурой дочкой сэра Бунбы. Еще чего.

Единственное, что тогда беспокоило меня во всей моей бесполезной браваде, так это сэр Охзар. Не уследи я за таким ценным союзником, сэр Лорхат отправил бы меня птичьим кормом на Арварох. Живого или мертвого – значения не имеет. Но желание казаться сильнее, чем на самом деле, перевешивало даже это обязательство перед Орденом. Впрочем, разве наглядная демонстрация  бесстрашия сама по себе не есть еще более серьезное, чем все остальные, обязательство перед Орденом? Вот-вот.

- Сэр Охзар, - негромко поинтересовался я, покуда Лонли-Локли пробовал разом все блюда, разложенные на стойке, - много вы знаете защитных  заклятий?

Сначала он удивился, но причину моего беспокойства прозрел быстро:

- Не слишком, я предпочитаю нападать. Но самая сильная защита, которую я способен наложить, по удивительному совпадению как раз сейчас на мне.

- Не вздумайте нападать в трактире, если только на ваших глазах не начнут убивать повара – это неприлично, - с облегчением выдохнул я. Защищен, так защищен. Вот и хорошо.

Вконец обнаглевший Лонли-Локли ждать себя не заставил. Он приблизился к нашему столику с самой идиотской фразой, что мне доводилось слышать:

- Почему это вы сидите, когда я стою? – и, не оставив времени ни на ответ, ни на веселье, ударил по нам обоим каким-то незнакомым мне заклятием. Перед тем, как окунуться во тьму, я успел заметить, что хваленая защита Охзара разрушена, но волноваться не за что – Лонли-Локли немедленно ушел из «Обжоры» Темным путем, сделав свое бессмысленное и беспощадное черное дело. Ну и вурдалак с ним.

Голова трещала, будто в моем тюрбане завелась полусотня давно не видавших друг друга изамонцев. Незнакомые женские руки легкими касаниями знахаря перебирали мои волосы. Бледный от злости сэр Охзар внимал рекомендациям по уходу за больным. Мне прислушиваться было лень: я жив, я могу шевелиться, даже думать могу – только с изамонцами. Шикнув на изамонцев, я совершил невероятное волевое усилие, дабы полезть сразу в мешочек на поясе за коронами и в словарный запас за неизбитым комплиментом для милой леди, что спасла мою никчемную жизнь. Лица и фигурки предполагаемо милой леди я не видел, в серьезности нанесенных мне повреждений уверен не был, но без комплимента никак нельзя. Верно оценив мои действия, сэр Охзар улыбнулся и в спешке исчез, дабы выяснить, что творится в Ехо и заодно вернуться к решению своих собственных проблем.

Возмущенная выходкой посетителя мадмуазель Жижинда («Каков наглец! Еще и не заплатил! Где вурдалаки только носят нашу полицию?!») с дюжиной извинений принесла мне горячий глаз бехолдера за счет заведения. Ну и камры, конечно, хотя, чтобы договориться с изамонцами в моей голове, мне стоило хлебнуть Осского Аша. Незабвенная Жижинда, у меня и времени не было никогда поболтать с тобой дольше, чем варится камра! А я, быть может, всю жизнь мечтал жениться на трактирщице –  но Водяной Вороне простые человеческие радости не положены. Некогда нам, некогда.

Когда же «Обжору» заявился мрачный как скаба лежачего больного сэр Лорхат, я как ни в чем не бывало приговаривал вторую серию своего затянувшегося обеда.

- Вы уже встречали Лонли-Локли? – осведомился я из вежливости.

- Мальчишка! – облизнулся на моего  недоеденного бехолдера сэр Лорхат, - что он, что ты.

- Нет бы  приятного аппетита пожелать, - я с выражением вздохнул, - или поинтересоваться моим самочувствием.

- А что тебе сделается, проклятая ты помесь изамонца с пьяным буривухом? Почему сразу не ушел вместе с Охзаром в резиденцию?

- Чувство прекрасного не велело, сэр.

- Чтоб был в резиденции, как только тарелка опустеет. У нас совет намечается. Военный, - Почти Великий Магистр залпом лишил меня моей бесплатной камры пострадавшего. Пусть тогда меняет на камру новости.

- А с чего вдруг голова Лонли-Локли продырявилась, как их любимая чаша?

- Чаша – это больше не про него. Вылил в одно брюхо все орденские дырявые аквариумы против устава и рехнулся. Тоже мне, рыбник! Попадется еще раз под ноги, надеру уши так, что тюрбан больше замотать не сможет.

- Сэр, он же все-таки кидается чем-то. Умеет. Значит, не совсем безнадежный, кхм, рыбник.

- Ай, ледяные шары-то? Во-первых, мне не страшно. А во-вторых, сэр Аоно Гинтаро любезно отвел своим посохом первую очередь от моего затылка. Против отбившихся от орденов возмутителей городского спокойствия объединяются даже самые неожиданные стороны.

- Даже самые-самые неожиданные? – переспросил я  не без недоверия.

- Ешь давай! – скомандовал в ответ сэр Лорхат, - про наших самых неожиданных на совете послушаешь, если тебя еще куда вурдалачья тропа не занесет, - и уже развернулся было, чтобы уйти, но я его окликнул.

- Сэр! Мы будем отвыкать ругаться вурдалаками или нет?

- Будем, сэр Розен, - неожиданно подмигнул он, - всей Водяной Вороной и союзными орденами заодно.

Совет так и не состоялся. А я ведь пожертвовал ради него созерцанием мадмуазель Жижинды, разъяренно  пересказывавшей чрезвычайное происшествие сотруднику городской полиции, наконец доковылявшему до трактира.

Стоило всем заинтересованным в вынесенных на повестку дня вопросах собраться вместе в нашей резиденции, как припозднившийся сэр Ориз заявил:

- Сэры и леди, прямо под нашими окнами уже битый час прогуливаются незабвенные леди из Семилистника с такими незабвенно невинными лицами, что я начинаю выходить из себя.

Весь военный совет повалил на улицу, раззадоренный сэром Лорхатом, который только и успел сообщить, что Семилистник – ко всем его прочим достоинствам – собирает артефакты стихий и планирует каким-то образом провернуть мироспасительный ритуал своими силами. Женщины Семилистника при появлении всей нашей ватаги выглядели напуганными, но по-прежнему наглыми. На простой вопрос «что прекрасные леди так долго разыскивают прямо у моста к резиденции Водяной Вороны, и может ли Водяная Ворона им чем-то помочь?» внятного ответа мы не получили. Миг сомнения – и смертные шары полетели в их бело-голубую стайку. Стайка растворилась в воздухе, будто ее и не было. Мы стояли у моста злые и обескураженные.

- Сэр Лорхат, - выступил вперед сэр Ориз, - хватит тянуть с Нуфлином. Пора.

- Пора, - дал отмашку сэр Лорхат, и совет превратился в подготовку к теракту.

План номер один, легко заменяемый в процессе на план два, три и все прочие планы, был довольно незатейлив. Сэр Ориз, опытный художник с превосходной зрительной памятью, мог набросать портрет любого когда-либо виденного им человека, повесить его в произвольном месте и совершить ритуал призыва. Разумеется, колдун такой силы как Нуфлин Мони Мах запросто бы оказал сопротивление любому призыву, но, принимая во внимание утренний конфуз с настигшим его бичом магов, ждать Нуфлина в резиденции мы могли с минуты на минуту. А он не шел. Потому что планов без изъяна не бывает. Даже у сэра Ориза, несмотря на феноменальный порядок, давно установившийся у него под тюрбаном.

Необоримое желание попасть в резиденцию Ордена Водяной Вороны зародилось у Нуфлина именно тогда, когда он имел свидание с тем самым рыжим из Кеттари, личное имущество которого в свое время так волновало Лойсо. Как мне удалось разобраться впоследствии, рыжего звали Джуффин Халли, но в Ехо его знали как Кеттарийца, ведь любой ребенок вам скажет: место делает человека. А уж этот городишко Кеттари – всем местам место. Но кое-кто звал  рыжего не просто Кеттарийцем, а Кеттарийским Охотником, потому что в свободное от болтовни и крака время он подрабатывал наемным убивцем высочайшего класса. В общем, умения ориентироваться в экстремальных обстоятельствах у рыжего было не отнять: заметив, что Нуфлина ни с того ни с сего потянуло прогуляться в неблагонадежном направлении, он, не долго думая, просто взял Нуфлина в пригоршню. Нечего только что лишившимся всего своего могущества великим магистрам по гостям бегать, нечего.

Мы просчитались. Правда, не так уж серьезно – сколько в пригоршне не сиди, все равно, оказавшись на воле, пойдешь в гости, покуда цел портрет. А уничтожать портрет у нас в резиденции было некому –  народу хоть собралось и много, но все были свои. Помимо членов Ордена Водяной Вороны Нуфлина за нашей дверью поджидал вооруженный до зубов Отто фон Гронингем с парой человек из Интеграла, несравненная леди Трисса, сэр Охзар и незаметно, без лишнего шума оказавшаяся  вместе с нами леди, что вызывала у меня смутное беспокойство. До тех пор, пока сэр Лорхат не представил ее всем присутствовавшим:

- Леди Гретти Линна, мой шпион и наш верный союзник. Смущаться вести при ней разговоры о делах не рекомендуется. Можете мне поверить, о наших делах она иногда знает больше вашего.

Я не мог поверить своим глазам: леди Гретти, с которой сэр Лорхат познакомил нас сегодня, на вчерашнюю была похожа так же, как я на арварошца. И вурдалак бы даже с ее простецким черным лоохи, пришедшим на смену богатому одеянию адептов Дырявой Чаши, это как раз ерунда. Вурдалак даже с роскошеством ее белокурых локонов, сменившихся теперь на аккуратные косы неопределенного темного цвета. Вурдалак, хотя вчерашнего слепящего сияния нынешним косам определенно не хватало. Но куда делась ее прежняя царственная осанка, ее одурманивающие жесты и улыбка, ради которой хотелось в одиночку выйти против всех орденов Соединенного Королевства? Леди, присевшая в самый дальний угол холла резиденции, выглядела скромной и взволнованной, точно жена лавочника на торжественном приеме у короля. Руки все поднимались и поднимались к глазам, чтобы подкрепить традиционную формулу знакомства, а я точно окаменел от восхищения столь разительной переменой. Сэру Лорхату со шпионом удивительно повезло.

Леди Гретти вдруг подняла на меня глаза и лукаво прошептала в моей голове:

- Я рада, что мой маскарад пришелся вам по вкусу, сэр Розен.

Времени на ответ у меня уже не было – сэр Отто, дежуривший у окна, отчеканил:

- Нуфлин! – и резиденция пришла в движение.

Я поспешил на мост, по которому, придерживаемый под локоть сэром Оризом, уже двигался наш долгожданный гость. Шаги его были тверды, но лицо выражало крайнюю степень недовольства происходящим. Заняв место, с которого лучше всего просматривалась улица Разбитых Фонарей, я тут же наткнулся взглядом на напряженную спину Кеттарийца, укрывшегося за углом резиденции Ордена Рассветного Пламени. К нашему мосту с такой скоростью стекались горожане, что можно было решить, будто мы тут публично раздели Нуфлина, а не в приватной обстановке собрались его убить. Конечно, мы были готовы к  назойливому вниманию со стороны прохожих, которым посчастливится встретить магистра Нуфлина, торопящегося к нам в гости, но толпа, собравшаяся у моста на деле, несколько превосходила наши ожидания. Меня не оставляла мысль, что рыжий кеттариец от души поспособствовал ее несомненно случайному образованию. Не хватало только полиции, но сомневаться в том, что какой-нибудь сердобольный горожанин позаботится и о ней, не приходилось.

Ах, да: бело-голубых лоохи Семилистника в этой толпе мне разглядеть не удалось.

Убийства Нуфлина я не видел – моей задачей было докладывать безмолвной речью сэру Лорхату о происходящем на улице да стращать зевак мрачной рожей. Обо всем, что творилось внутри, я узнал уже потом.

Для начала  сэр Ориз превратил свои пальцы в остро заточенные лезвия – милая привычка, которую он подцепил у Лойсо, еще не будучи с ним знакомым. В годы обучения в Королевском Университете сэр Ориз сам придумал, как простым смертным осуществлять тогдашнее любимое заклятие Лойсо. Придумал исключительно из любви к живой легенде.  Эти лезвиями он, не отвлекаясь на разговоры, отрезал Нуфлину руки, ведь от леди Гретти нам стало известно, что на перстнях, которые носит Нуфлин, держится добрая половина  защиты всего Семилистника и его самого в придачу. Сэр Лорхат и сэр Охзар на пару испепелили конечности Зеленым Пламенем. Погорячились, конечно, но к уничтожению амулетов Великого Магистра Семилистника действительно стоило подходить со всей ответственностью.

Нуфлин надругательства над собственным телом переносил даже не с достоинством, а с самодовольством. Выражение светской приязни сползло с его лица только тогда, когда в дело пошло заклинание, сочиненное с раннего утра нашей леди Эрин. В результате произнесения сего заклинания в холл резиденции влетел неопознанный летающий объект, мыслящий и, возможно, нематериальный, которому  тотчас велели неотступно следовать за призраком Нуфлина –  как только таковой будет готов из живого Нуфлина. По-матросски выругавшись, объект выразил личную заинтересованность в исполнении приказа. Нуфлин тут же расхотел умирать.

Великого Магистра Благостного Ордена Семилистника фактически бессмертным делала возможность его призрака в кратчайшие сроки восстановить тело, оставшись наедине с самим собой. Наш импровизированный бехолдер-сквернослов напрочь лишал его такой возможности, и Нуфлин запаниковал.

В это время у зачарованного моста, на гребне которого и располагалась наша резиденция, наконец-то в открытую объявился рыжий кеттариец. С требованиями немедленно выпустить Нуфлина или впустить его, Кеттарийца, внутрь. А то, мол, сам войдет, да еще и прихватив в пригоршне весь Орден Потаенный Травы, что с видом важным до озеленения собственных рыжих тюрбанов выстроился у него за спиной. Все, кто нес свой пост на мосту, лишь усмехнулись такой угрозе: мост растворится под ногами любого гостя, если его специально не проведет за руку или какую другую часть тела кто-нибудь из членов Ордена. Сэр Рогро, например, предпочитал обнимать гостей чуть пониже спины, с честными глазами утверждая, что ничего не может поделать – это все шутник Лойсо над мостом переколдовал. Кстати, именно сэра Рогро я рядом и не обнаруживал, хотя его место тоже было на мосту. Вроде бы.

Пропащий объявился совсем скоро – как раз тогда, когда взбешенный Кеттариец дал понять, что владеет способом попадать, избегая двери, окна и мосты, вообще в любое место, коли оно действительно существует в каком-нибудь из миров. Меня по спине будто вурдалачьим когтем погладили: Хумгат.

- Сэр, а вы уверены, что резиденция ордена Лойсо Пондохвы действительно существует в каком-нибудь из миров? – разумеется, я блефовал. Но надо же было как-то выиграть хоть не много времени. Рассчитывать я мог лишь на одну реакцию, да и то – в лучшем случае: глупость, мол, глупостью, но чего только не учудит этот Лойсо Пондохва.

Как только лоб Кеттарийца прорезала морщинка сомнения, я послал сэру Лорхату зов:

- Поторопитесь. К вам жаждет присоединиться наш рыжий сосед. Жаждет и знает, как эту жажду утолить.

Краем глаза я заметил, как изящной тенью скользнула за дверь резиденции леди Трисса, сопровождаемая прикосновением нашей Эрин Лингро. Толпа кричала и свистела, давила на Кеттарийца в ожидании зрелищ, раз уж хлебу в трактирах приходится подождать, пока убивают магистра Нуфлина. Именно тогда сэр Рогро вернулся в строй. Он выскочил из своего особняка на той стороне улицы и хриплым, сорванным голосом заорал:

- Любите друг друга!

Толпа притихла. Там, где он проходил, лица людей приобретали неповторимо мечтательное выражение. Мне, правда, хотелось расхохотаться: сэр Рогро был облачен в короткое, целиком обнажающее ноги лоохи нежно-розового цвета. Какая-то блестящая ерунда была у него на голове и в руках, но, видать, ерунда была удивительно мощной – агрессия медленно, но верно испарялась с толпы, что было нам только на руку. Рогро продефилировал к мосту мимо обескураженного Кеттарийца,  шипя себе под нос:

- Пусть теперь хоть одна зараза попробует испытать негативные эмоции в радиусе моего плевка… Залюблю!

Разбираться, когда сэр Рогро успел стать нашим секретным оружием и что он из себя в таком виде представляет, было снова некогда. Умиротворенный до тошноты Кеттариец все равно сохранил рассудок и от намерений своих отказываться не собирался, хоть и лишился всего их кровожадного настроя. Он глубоко вдохнул и исчез.

Стоять плечом к плечу на мосту, укрывая от любопытных глаз вход в резиденцию, и не иметь представления о том, что теперь творится за спиной, было жутковато. В голове стучала мысль: внутри ведь может сейчас пригодиться еще пара рук. Может быть, даже твоих. Внутри враг, а ты как истукан торчишь снаружи, работаешь мишенью для взглядов зевак. Зайди, ну зайди же внутрь.

Сэр Лорхат внутрь меня не звал. Когда я последний раз говорил с сэром Лорхатом, он велел мне торчать на этом вурдалачьем мосту, чтобы ни случилось. Есть вероятность, что сэр Лорхат уже никогда не сможет отозвать свой приказ. Но, дырку надо мной в небе, я до сих пор верю сэру Лорхату до такой степени, что останусь стоять на мосту, покуда не сгнию, даже если от всей Водяной Вороны кроме меня в Ехо никого не останется. Буду треклятой городской достопримечательностью – памятником сэру Лорхату, очевидно. Или идиотской преданности начальству – зависит от способа толкования.

Оставленная Кеттарийцем снаружи Потаенная Трава начинала скучать и от того зашумела пуще прежнего. Какого вурдалака они тут забыли, уразуметь мне не удалось. Видать, возомнили себя орудием порядка и справедливости в Ехо. Я давно подозревал, что Магия Травы в неограниченных дозах может разрушительно влиять на когнитивные способности. Я хотел было поинтересоваться у Рогро, способно ли его розовое лоохи в случае чего кардинально утихомирить всю разом Потаенную Траву, как Кеттариец материализовался обратно перед всем честным народом. Он демонстративно бросил под ноги тело в бело-голубом лоохи. Телу немного не хватало кистей рук и головы, но толпа все равно ахнула «Нуфлин!», после чего Кеттариец с чувством выполненного долга забрал-таки труп в пригоршню и быстрым шагом удалился. На смену ему уже спешил сэр Кофа, генерал городской полиции, но безмолвная речь нашего Почти Великого Магистра заставила меня покинуть пост. Наконец-то.

В дверях я столкнулся с сияющей леди Триссой, которая убирала в мешочек на поясе Тонкую Смерть.

- Сэр Розен, ты только представь: стоит себе Кеттариец. Нуфлин мертв, рук нет, перстней нет, головы – тоже нет, - в этом месте она особенно сладко улыбнулась, - призрака даже нет, уже улетел. Вместе с бехолдером. Уходить просто так обидно. Кеттариец думает-думает, тихонько переминает что-то в руках. Тут сэр Лорхат ему: «Сэр Халли, вы, случаем, не Зеленое Пламя бросать в нас собрались?». Кеттариец от важности аж засиял весь: «Зеленое, мол, Пламя, мол». А сэр Лорхат с Охзаром и Оризом ему в один голос: «Бросайте», так беспечно-беспечно. И все сразу же своими делами занялись, кто-то даже камры сэру Лорхату налил. Кеттариец удила закусил, ругнулся, безголового нашего прихватил – и убрался восвояси.

 - Трисса, - осторожно вымолвил я, борясь с противным холодком, пробежавшим под скабой, - нет у нашей резиденции защиты от Зеленого Пламени.

- Нет? – удивилась она, - а так даже веселее: Кеттариец-то поверил!

- Сэр Розен, у нас форменных оранжевых тюрбанов нигде не завалялось? – с порога огорошил меня сэр Лорхат.

Я хотел камры, а не беготни по кладовым в поисков тюрбанов, но хитрый блеск в глазах нашего Почти Великого Магистра вдохновил меня на трудовой подвиг. Вопросов задавать уже не хотелось – сам все расскажет, когда время придет.

Вернувшись в холл с добычей, я застал ту еще картину: сэр Охзар и леди Гретти, символически мокрые и все из себя серьезные, поднимались с колен, стараясь удержать  в ладонях воду. Воду из Хурона. Посвящение, дырку надо мной в небе!

Сэр Лорхат, не глядя, протянул ко мне руку, на которую я тотчас покорно повесил ткань для тюрбанов.

- Вы можете не носить знаки отличия Водяной Вороны, если желаете сохранить свою принадлежность к Ордену в тайне, но помните, что отныне каждое ваше действие, каждое ваше слово есть действие и слово адептов Водяной Вороны, вне зависимости от того, знают об этом в Ехо или нет.

В резиденцию розовым наваждением вплыл неприлично томный сэр Рогро:

- Там на улице генерал городской полиции. И ему не терпится… Не терпится.

Почти Великий Магистр вздохнул и жестом дал мне понять, что мой долг как адепта Водяной Вороны – давить в себе желание выпить камры, пока не будут решены все вопросы со всеми алчущими правды и справедливости. Впрочем, я все равно выгадал минутку, чтобы поздравить наших внезапных неофитов и задать леди Гретти мучивший меня вопрос:

- А как же Дырявая Чаша?

- К Мертвым Магистрам Чашу! – отмахнулась она, - орден разваливается, аквариумы разорены. К тому же, они слишком часто видели меня в неподобающей компании. Компания, может, и правда неподобающая, зато нравится она мне гораздо больше прежней.

Потом стало скучно. Кофа требовал объяснений от сэра Лорхата, сэр Лорхат говорил долго и путано, как только и следует общаться с государственными служащими, чтобы мозги у них склеились окончательно, если их еще не склеила работа. Я снова был вынужден по его приказу торчать на мосту – на этот раз, контролируя волнения народных масс, чутко прислушивавшихся к занудной беседе сэра Лорхата с Кофой. Но теперь я позволил себе, наконец, влезть на перила и закурить. Увы, с телесными удовольствиями у меня сегодня определенно не складывалось: я чуть не поперхнулся дымом, когда улицу огласил леденящий душу вой.

Сэр Йорик хищными прыжками лавировал среди зевак, направляясь, безо всяких сомнений, в нашу сторону. И выл.  От этого жуткого воя каждый, мимо кого проносилось Его Потенциальное Величество, застывал на пару мгновений, не в силах учинить Величеству препятствий. К груди Йорик крепко прижимал Игру. Я ругнулся и расчувствовался разом.

Пока я подавал руку запыхавшемуся Йорику и вел его через мост, он пробормотал:

- Отнял… у магистра... магистра Аоно… решил, что лучше ей быть тут…

На весть об Игре как мухи на запах из лавки «Мед Кумона» сбежались игроки. В резиденции опять открылся, едва закрывшись, филиал Приюта Безумных. Йорик высказал подозрения, что доиграть в Игру необходимо хотя бы потому, что в финале игроки скорее всего выяснят, где искать пропавший Артефакт Стихии Воды. В вопросе стихий, артефактов и конца света присутствующие верили Йорику безоговорочно и с энтузиазмом бросились выполнять его просьбу. Меня терзало подозрение, что артефакты и концы света тут совершенно ни при чем, а глубокоуважаемые сэры и леди просто соскучились по этой проклятой штуке, которая недавно в очередной раз исчезла.

Я временно пустил возобновившийся разврат на самотек, чтобы вернуться к выполнению приказа сэра Лорхата и заодно проводить по мосту Йорика, на лице которого было написано, что у него сейчас ни минуты на роздых. Своему впечатлению я поверил без лишних аналитических экзерсисов – по городу как раз прокатился слух, что Стихии вызвали на серьезный разговор Гурига VII.

Вернулся на мост  я вовремя. Сэр Лорхат уже успел заговорить зубы Кофе, что смертоубийство Нуфлина было, мол, упреждающим ударом по Семилистнику. А Семилистник, соответственно, готовил против Водяной Вороны акт геноцида и тем поставил нас в безвыходное положение. Кофа кряхтел от негодования, но формальных возражений не нашел – заявил, что передаст дело королю. Ну передаст, так передаст:  подсказывать ему, что король в наше смутное время тоже скорее переменная, нежели константа, никто не стал.

Зато Кофа припомнил нам давешнее провальное нападение на женщин Семилистника. Очевидно, он всерьез собрался нас хоть за что-нибудь да покарать. Назойливые прогулки милых леди прямо рядом с нашим мостом не показались Кофе достойной причиной, чтобы открывать огонь. Теперь он желал знать, кто первым бросил в несчастных перепуганных леди смертный шар.

Сэр Лорхат с виду был спокоен как дерево-скархл, но я слишком часто лицезрел его в затруднительных ситуациях, чтобы не догадаться, какая мучительная сделка здравого смысла с благородством сейчас совершается под покровом равнодушия. Он встретился взглядом с сэром Отто, который сразу после ухода Кеттарийца предпочел смешаться с толпой, и во всеуслышание заявил:

- Отто фон Гронингем. Первый удар по женщинам Семилистника нанес Отто фон Гронингем, Великий Магистр Ордена Направленного Интеграла по Замкнутому Контуру.

«По Замкнутому Контуру Водяной Вороны» - добавил я мысленно, чтобы хоть чуть-чуть понизить градус пафоса происходящего.

- Так, хорошо. Значит, будем разбираться с Интегралом по Контуру, - не без удовольствия хмыкнул Кофа, озадаченно разглядывая дверь резиденции означенного Ордена, что немедленно хлопнула за спиной сэра Отто. Откуда ему, простому военному человеку знать, какие непростые аристократические правила чести только что проверялись на прочность у него под носом?

Вообще-то, сказать, кто на самом деле первым бросил смертный шар в женщин Семилистника, дырку над ними в небе, было невозможно. Мой мудрый дед любил говорить, что у дураков мысли сходятся. А дела – тем более. Практически каждый, кто пришел на тот самый большой военный совет, хотел отправить этих незабвенных леди к Мертвым Магистрам. И практически каждый метнул свой смертный шар. А уж в каком порядке – никто теперь и не разберет. Так что, сэр Лорхат озвучил ту правду, которую выбрал сам. Потому выбрал, что предпочел меньшую жертву большей. Благородному человеку в таких обстоятельствах следовало взять всю вину на себя, дабы не подставлять союзника. Но не стоит забывать, что истинно благороден лишь тот, кто умеет трезво оценить  происходящее и выбрать путь наименьших потерь для всех, перед кем он отвечает. Сэр Лорхат взял на себя смелость решить, что сейчас наименьшей потерей для сэра Отто будет подведение под следствие его собственного ордена, нежели Водяной Вороны. Ясное дело, что рисковал он потерять не только военный союз, но и друга. Правда, о таких высоких материях я предпочитал не задумываться: сами разберутся, кто кого чем и зачем.

А Йорика теперь следовало называть «Ваше Величество». Пока мы доказывали полиции собственную благонадежность, Стихии объявили прежнему королю свое фи и недвусмысленно указали на нового избранника. Скорый на подхват Кеттариец помог Гуригу исторгнуться за пределы мира, как только Стихии закончили проводить с тем воспитательную беседу. По крайней мере, можно было порадоваться тому, что Кеттариец из каких-то своих соображений поддерживал короля, возобновившего в Ехо правление династии Вурдалаков Клакков, а значит,  теперь ему незачем постоянно ставить нам палки в колеса.

Но сменой правящей династии  изменения того дня не закончились. К примеру, рехнувшийся от выпитого из дырявых аквариумов могущества Лонли-Локли был непросто реабилитирован в глазах горожан, но и поступил на королевскую службу. В качестве – немного-немало –  смерти. Теперь он носил черное и не появлялся на людях без расписанных рунами перчаток. Одна рука, скрытая перчаткой, мгновенно убивала, а вторая обездвиживала. Этот Лонли-Локли всегда был чрезвычайно приятным человеком. Охзар же рассказал, что Стихия Воздуха выбрала бывшего безумного рыбника хранителем своей Шкатулки. Шкатулка, кстати, была предоставлена Кеттарийцем по первому требованию Йорика, имевшего с ним ранее крайне познавательный разговор, на который сам Йорик вдохновился моей не подтвердившейся гипотезой. Как Семилистник отдал Шкатулку – тайна, покрытая мраком.  

Сэр Хорус, скромный лавочник из Пустынных Земель стал адептом Ордена Направленного Интеграла по Замкнутому Контуру. Правда, Хорусу повезло, что он имел собственное жилье в доме, где располагалась его лавка – Потаенная Трава, отчего-то посчитавшая себя филиалом городской полиции, вырастила у дверей в резиденцию Интеграла труднопроходимый лес. Отто фон Гронингему пришлось временно переквалифицироваться в Великого Магистра Ордена Дырявой Крыши, потому что его люди покидали резиденцию и возвращались в нее несколько нетривиальным путем.

Его Величество Йорик как раз добрался  до улицы Разбитых Фонарей, чтобы взглянуть на результаты озеленительной деятельности Потаенной Травы – и тут же инициировал конфуз на уровне государственной измены. За Его Величественной Спиной внезапно объявился сэр Хула Хуп, Великий Магистр Ордена Баклажанов Хаоса и ассистировавший ему в противозаконных действиях сэр Гоки Волгда. Они заранее извинились за причиняемые неудобства, сорвали с Его Величественной Головы новообретенную шляпу и исчезли тем же путем, что пришли. Видимо, мгновенным Темным.

- Это революция? – переспросил наш новый король. Как мне показалось, с нотками обиды в голосе.

Я со всей искренностью возразил:

- Ваше Величество, они вне политики.

- Тогда что это было?

- Уж точно не свержение короля. Такого понятия в системе координат Баклажанов попросту не существует. Мало ли, зачем им понадобился символ королевской власти…

- Ну конечно! – ахнула леди Трисса, также присутствовавшая при обезшляпивании. Баклажанские повадки она знала получше моего,  - Ваше Величество, разрешите вас ненадолго покинуть?

Не теряя больше времени, я послал зов сэру Лорхату. Тот озаботился проблемой всерьез и озаботил ей сэра Охзара. Правда, в резиденцию к Баклажанам они опоздали. Леди Трисса верно догадалась, что именно Баклажаны будут делать со шляпой. В шляпу они будут играть. Бессменный атрибут правителя Соединенного Королевства давно вызывал у этого ордена нездоровый интерес – они были буквально одержимы одной странной забавой, для которой всего только и требовалось, что умение думать да шляпа, чтобы передавать ее по кругу. Желание поиграть не в какую-нибудь шляпу, а в шляпу короля я даже мог понять. Но королю от того легче не было.

Леди Трисса всего-навсего отправилась к Баклажанам и попросилась в игру. Но как только настала ее очередь держать шляпу в руках, она ушла мгновенным Темным Путем. Точно так же бессовестно, как до того уходили от короля Хула Хуп и Гоки Волгда. Стоило же ей исчезнуть, и в резиденцию ввалились разъяренные сэр Лорхат и сэр Охзар. Денек у Баклажанов выдался нервный.

Инцидент со шляпой был даже полезен – Водяная Ворона, Интеграл и единственный в Ехо полноценный представитель Решеток и Зеркал в очередной раз наглядно продемонстрировали Его Величеству Йорику свою готовность в любой момент встать на защиту его интересов. Как только шляпа вернулась на свое место, Йорик осчастливил нас новой просьбой в виде благодарности: совсем скоро должна была состояться церемония коронации, на которой, как все мы прекрасно понимали, неожиданности королю были гарантированны. Нашей же задачей было обеспечить предельно безопасное течение всех этих неожиданностей. Пришлось устраивать экстренное совещание: покой и ужин нам только снится.

Впрочем, совещались-то на самом деле только сэр Лорхат, сэр Охзар и ваш покорный слуга. Другая Игра, не в шляпу, опять поглотила силы и время тех, кого угораздило с ней связаться. Кажется, они выползали на финишную прямую. Заодно куда-то запропастился сэр Ориз, чьего умения разложить все проблемы по полочкам нам в тот момент остро не хватало. С другой стороны, даже самый полезный человек имеет право иногда перекусить и послать к грешным магистрам все притязания в адрес собственной персоны.

Прикинув на скорую руку, чего следует опасаться на коронации и как с этим бороться, мы разбрелись по делам. Ну, сэр Охзар и сэр Лорхат – почти наверняка по делам, а у меня из дел осталось только страховка все прекращающейся-прекращающейся, но не прекратившейся Игры, которая обосновалась в опасной близости от нашей резиденции, покуда снова не исчезла. Когда же игроки переместились куда подальше, я с облегчением сварил себе камры, закурил и почувствовал совершенно неуместную тоску безделья.

Такого я, честно признаться, от себя не ожидал – пришлось снова тащиться на улицу и бродить узкими улочками, симулировать деятельность, прикидывая, какие из орденов не захотят присягнуть новому королю. Где-то на полпути к площади Новых Поколений я повстречал столь же исстрадавшуюся от временной передышки леди Гретти. Лишь изредка перебрасываясь словами ни о чем, мы добрались до самой площади, приметили укромный уголок и решили морально разлагаться там до тех самых пор, пока мы снова кому-нибудь не понадобимся. В нашем укромном уголке обнаружился Коба, старшина портовых нищих, состоявший в самых приязненных отношениях с леди Гретти, и Кара Шинори, послушница пропавшего Ордена Решеток и Зеркал. Леди Кара, правда, с задумчивым видом испросила у нас позволения посидеть тут рядышком невидимой, потому что устала от городской суеты и жаждет полного обновления душевных сил.  Я улыбнулся ей, а потом…

Потом мы с леди Гретти, лишь изредка перебрасываясь словами ни о чем, брели узкими улочками к площади Новых Поколений. Опять.

Голова гудела страшно, площадь теперь тоже гудела – жители Ехо начали подтягиваться к грядущей коронации. Которая, судя по всему, должна была начаться совсем скоро – что было тем более странно, ведь я точно помнил, что у нас с леди Гретти оставалась еще уйма времени – иначе как бы мы могли страдать от безделья?

По площади из уст в уста бродила сплетня, что Лонли-Локли собрался сегодня вечером жениться. Видать, чтоб город не расслаблялся по чем зря. Я поражался этому человеку, дырку над ним в небе. И самую капельку ему завидовал: это ж надо было выкроить время, чтобы обзавестись невестой среди всего этого его стихоплетства, террора на улицах Ехо, королевской службы и общением со Стихией!  Мне вот даже с мадмуазель Жижиндой познакомиться поближе некогда, не то что… Выходит, у Водяной Вороны жизнь напряженней, чем у отдельно взятого могущественного безумца в этом городе.

Я разглядывал снующий по площади народ в размышлениях о свадебном подарке от Ордена Шурфу Лонли-Локли, лицу отныне государственному и важному, когда заметил приближение сэра Лорхата. У него было лицо Арварошца, при котором плохо покормили буривуха, и свита из адептов Ордена Направленного Интеграла. Стоило мне мысленно предположить, что бы все это могло значит, голова загудела еще страшнее.

- Сэр Розен, ты слышал мой зов? – вместо приветствия спросил он.

- Зов? – засомневался я. Гул в голове стал невыносимо громким.

Сэр Лорхат кивнул и с размаху ударил меня по затылку. Я едва удержался на ногах, когда в моей памяти всплыла физиономия Кофы, перекосившаяся от раздражения.

- А так? – уточнил сэр Лорхат.

- Слышал, - ответил я одними губами. Осознание результата воздействия ментальных чар – не самое приятное, что может приключиться с человеком.

… очаровательная леди Кара стала невидимой, Коба вспоминал какую-то старую байку, а в мои мысли вдруг вторглась безмолвная речь сэра Лорхата:

- В морге полиции. Спасайте.

Я опешил. Морг полиции был тем еще местечком – говорят, там не работала никакая магия. И еще много чего говорят, но мне на практике проверять не приходилось.

Впопыхах извинившись за неожиданно скорую отлучку перед Кобой и невидимой Карой, я потащил леди Гретти обратно в тесные переулки центра города. Услышав о морге полиции, моя спутница побледнела:

- Кому это нужно?

- Кому это нужно и у кого хватило терпения сговориться с этим чурбаном Кофой? – уточнил я.

- И как нам вызволить сэра Лорхата, пока чего-нибудь не случилось…

Началась беготня в поисках способа прорваться в морг. Я на помощь не надеялся: Охзар у короля, леди Эрин, леди Трисса и сэр Рогро опять по тюрбаны застряли в Игре, послать зов сэру Оризу не выходит… Ко мне закралось опасение, что Ориз тоже попал в морг. И при том гораздо раньше сэра Лорхата. Гадать, жив он еще или нет, не стоило – стоило действовать.

У леди Гретти был полицейский амулет, но он как сквозь землю провалился. Она с потерянным видом шарила по карманам лоохи, пока я обыскивал все горизонтальные поверхности нашей резиденции, куда мы вернулись в более чем призрачной надежде повстречать там все-таки исчезнувшего в неизвестном направлении Ориза. Амулета не было. Пришлось идти к полиции с пустыми руками.

На улице Западного Ветра нас уже ожидала незнакомая мне леди, с которой связалась Гретти. Миловидная такая девушка, наемная убийца. Неподалеку, будто бы случайно прогуливаясь мимо, раскуривал трубку Кеттариец. К зданию городской полиции двигался Кофа, а за ним зеленым шлейфом Потаенная Трава. Количество адептов Потаенной Травы на одного Кофу было таково, что сомневаться в ответах на наши первые два вопроса мы бы не смогли, даже если б захотели. В конце концов, требовать от противника ко всему прочему еще и ума с хорошим вкусом – утопизм. Хоть с Нуфлином повезло, и то хлеб.

Кофу скривило, потому что он таки успел заметить, что мы кружим около морга. И я сделал глупость. Просто подошел, поздоровался и спросил:

- Сэр Кофа, а для каких целей нынче используется морг полиции?

Мне всего лишь хотелось красивого соперничества – словесных дуэлей, светских улыбок и ножей за спиной, но я по горячности своей выбрал категорически неподходящего партнера. Кофа моментально взревел:

- Так, глубокоуважаемые! Сейчас вы у меня все забудете об этом деле, все забудете…

Сэру Лорхату я выдал адаптированный вариант в двух с половиной предложениях:

- Я ошибся и попутал все карты леди Гретти. А Кофу надо пустить по течению Хурона, предварительно запечатав в изамонской шапке. Можно вместе со мной.

- Все потом, - отмахнулся он, - запоминай: на площади мы располагаемся ближе всего к королю. Мы по левую руку, Интеграл по правую. С королем стоят элементали, телохранители и прочий сброд. Среди них есть несколько очень серьезных боевых единиц, но брать это в расчет нельзя. Надеяться надо только на себя, - достал трубку сэр Лорхат, - Кофа – предатель, Потаенная Трава может выкинуть что угодно, Семилистник не присягнет. По городу бродит чужеземец с заманчивым предложением ко всем великим магистрам оставить именно их ордена единственными и благостными во всем Соединенном Королевстве. Представляется только по имени – Максом, рассказывает, что вырос в Пустынных Землях. Врет. Кеттариец назначен начальником Тайной Полиции. Йорик доверяет ему, но это не повод расслабляться. Сам знаешь, какие шулеры растут в этом Кеттари. А если человек мухлюет в крак, то доверять ему в чем-то другом – тем более глупо.

- Сэр, у меня только один вопрос: в каком состоянии нынче Ориз?

- В горшке! – бодро ответил сэр Лорхат, - и я был бы. Трава превращает доставляющих им особенно много головной боли людей в кактусы. Правда, после коронации они его выпустят, никуда не денутся.

- Превратить вас в кактус – это абсурд.

- Это жизнь, как они ее себе представляют. Еще и Высокую Клятву Верности просили.

- И?

- И я принес. Высокую клятву в том, что не попытаюсь сбежать, когда они откроют дверь в морг. Как дети – дырку надо мной в небе, если я вру. Вроде и ложь чувствуют, коли их ордену так положено, а чуть с формулировкой схитришь – они проглотят без раздумий.

- Сбежать не попытались, но послали зов?

- Два. Еще сэру Отто, который меня и вызволил. Выкинул на своем Повелителе Вероятности самое большое значение на то, чтобы я оказался на свободе до коронации.

- Таких артефактов не бывает!

- Не бывает, - сэр Лорхат усмехнулся, - но пока что сэру Отто удобней считать наоборот.

- Да зачем ему кости? Он же вершитель…

- Это где ты таких слов успел нахвататься? Сейчас же из головы выкини! Распустил Лойсо послушников – вас не в библиотеку по ночам пускать надо, а полы заставлять драить!

Уже нашлись желающие поговорить с едва объявившимся сэром Лорхатом, спешащие теперь к нему с разных сторон площади, так что продолжил нагоняй он уже безмолвной речью:

- И не вздумай осчастливить сэра Отто этим знанием. Рано ему, пусть пока в кости играется.

- Как скажете, сэр.

- Что ж ты буривухом-то не родился, раз такой умный, а?

- Никак не могу знать, сэр.

За пару минут до официального начала церемонии сэр Рогро в очередной раз заставил меня убедиться в том, что, сколько ни решай проблемы, всех не решишь. В лучшем случае узнаешь, что проблемы бывают на удивление разнообразны и приходят из самых неожиданных мест.

Сэр Рогро курил трубку за трубкой. Видимо, стараясь согреться – шутка ли, в таком коротеньком лоохи по улице расхаживать! Ни с того ни с сего он заявил:

- А на мне проклятье лежит. Если я умру, со мной помрут все мои любовники.

Я поперхнулся дымом:

- Совсем все?

- Ага. Даже те, которых я сам не помню. Может, это все вранье и суеверия, конечно…

- … но проверять не хочется, - закончил я за него.  С тоской глянув на Его Величество Йорика, который как раз начинал свою приветственную речь, я зашептал, - сэр Рогро, если только тут появится намек на реальную опасность, немедленно уходите Темным Путем, иначе я убью вас сам. Чтобы не нервничать.

Город тем временем принюхивался к новому королю. Что было дальше – я помню смутно, хотя это, разумеется, и есть самое важное. Но то напряжение, которое не отпускало нас на протяжении всей коронации, сказалось на глубине моих воспоминаний.

Помню, как вперед вышел человек в белом и назвался Гуригом VIII, родным сыном несправедливо и коварно лишенного трона Гурига VII. «А врал, что сэр Макс» - подмигнул мне наш Почти Великий Магистр. Макс-Гуриг взывал к совести горожан и предрекал, что правление узурпатора ничем хорошим не кончится.

Помню, что энтузиазма в народе слова Очередного Потенциального Величества не вызвали, зато с ними полностью согласился Кофа. В результате Ехо осталось без городской полиции, потому что ее генерал торжественно отказался служить королю династии Клакков.

Помню, как Его Величество Йорик объявил, что отныне Ехо будет подчиняться Кодексу Стихий, полный текст которого уже на следующий день появится в свободном доступе для горожан. Пока же он разъяснил, что Кодекс Стихий установит жесткие ограничения на использование Очевидной Магии, дабы прекратить беспощадные нарушения хрупкого равновесия Сердца Мира. Для контроля за соблюдением Кодекса Стихий будет сформирован специальный малый орган охраны правопорядка под чутким руководством сэра Джуффина Халли, оказавшего неоценимую помощь… «Сэра Малого Органа» - себе под нос пробормотал сэр Лорхат, и я еле-еле успел проглотить смешок.

Помню, как король озвучил текст присяги  и недрогнувшим голосом объявил, что любой орден, который присяги не даст, с сегодняшнего дня будет считаться самораспустившимся. Те, кто самораспускаться не пожелают, могут попытать счастья за пределами Соединенного Королевства, пока их не вытурили туда силой.

Помню, как после этих самых слов, заставивших толпу притихнуть, с гиканьем и улюлюканьем понесся по площади Великий Магистр Баклажанов Хаоса.

Помню, как молниеносно взметнулась из-за спины короля рука Лонли-Локли.

Помню, как тело сэра Хулы Хупа на глазах у доброй половины жителей Ехо рассыпалось в прах, как вместо живого сэра Хулы, на земь планировал лишь чудом уцелевший лоскут его веселенькой скабы с трогательным орнаментом «декоративным баклажан».  

Помню, как я сжимал кулаки от бессилия – грешные магистры, ну неужели так сложно было королевской охране почуять, что магистр Хула всего-навсего распылял в воздухе свой несчастный баклажаний порошок. Судя по всему, чтобы придать собравшимся баклажаньей бодрости духа и легкости нравов.

Помню, как зашумели Баклажаны, как криво улыбнулся Лонли-Локли, как свинцовая тень усталости опустилась на плечи Его Величества.

Помню, что у Охзара, державшего Чашу Огня по правую руку от короля, на голове был повязан наш оранжевый тюрбан.

Помню, как приносил присягу сэр Аоно Гинтаро: долго, сольно и с кучей дотошных вопросов.

Помню, как на колени перед Его Величеством встал сэр Лорхат. Как с его словами «за себя и свой Орден» я дернул вниз леди Эрин, леди Гретти и сэра Рогро, и мы всей нынче совсем малочисленной Водяной Вороной присоединились на коленях к сэру Лорхату.

Помню, как отказались присягать Баклажаны, Ледяная Рука, Семилистник и Потаенная Трава. Как тяжело вздыхал король и чеканил слово за словом: «С этой минуты ваш Орден считается самораспустившимся. Бывшие адепты вашего Ордена в правах приравниваются ко всем горожанам, не состоящим в Орденах или на королевской службе. Если вы хотите сохранить свой Орден, у вас есть сутки на то, чтобы свернуть дела в Ехо, и трое суток, чтобы навсегда покинуть Соединенное Королевство».

Помню, как в одиночку присягал единственный оставшийся от Ордена Дырявой Чаши магистр Йоти Йенка, как вставал на колени Отто фон Гронингем, как король публично назначил Орден Направленного Интеграла по Замкнутому Контуру и Орден Водяной Вороны исполняющими обязанности городской полиции вплоть до грядущей реформы в оной.

Помню, как от перенапряжения перед глазами плавали цветные круги, а я пытался по сочетанию оттенков определить их орденскую принадлежность. Кажется, все обошлось. Обошлось.

Больше всего почему-то было кругов из Решеток и Зеркал, которым давно пора было вернуться вместе с резиденцией к веселью в Ехо, потому как отправившая их в небытие Игра к коронации была, наконец, окончена.

- Розен, - обратился ко мне все еще пребывающий в тихой ярости наш Почти Великий Магистр, когда я уже вознамерился покинуть всеобщее столпотворение ради кувшинчика камры в резиденции, - что с все-таки случилось? Почему вы не добрались до морга полиции?

- Сэр Кофа, как выяснилось, владеет такой силы ментальными чарами, что даже леди Гретти с ним не тягаться. Нам будто полчаса жизни из памяти стерли.

Сэр Лорхат нахмурился:

- У леди Гретти есть полицейское яйцо. Все подозрения Кофы рассеялись бы, если бы он увидел этот амулет у нее в руках. Почему вы не воспользовались им?

Я оказался в затруднительном положении. Разумеется, мне хотелось взять всю вину за провал операции по вызволению сэра Лорхата из западни на себя. Ни клеветать на леди Гретти, ни даже говорить правды в мои планы не входило. В конце концов, она до сих пор обескуражена тем, что Кофе удалось превзойти ее в искусстве плетения ментальных заклятий.

- Розен?

- Сэр… а мы не нашли яйца. Оно было в резиденции, куда-то запропастилось,  а я сглупил. Я торопил леди Гретти, не дал ей толком его поискать, потому что мне не верилось, что какое-то несчастное яйцо нам поможет. Вдруг Кофа бы не поверил…

- Яйцо точно было в резиденции?

- Конечно, - соврал я, и глазом не моргнув, - сам видел, когда уходил. А уходил я последним.

Сэр Лорхат напряженно молчал. Я уже приготовился к тому, что он устроит мне взбучку или сочинит какую-нибудь кару, которая словами не ограничится, но он удивил меня:

- А может быть, леди Гретти просто не так уж сильно хотела, чтобы я выбрался из плена? Или даже…

- …сэр, да идите вы со своим «даже» к грешным магистрам! – от всей души возмутился я, - вы свою подозрительность часом не у Его Бывшего Величества подцепили?

- Попридержи язык!

- Сэр, у вас нет совести. Бедная леди Гретти так волновалась за вашу шкуру, что даже не могла вспомнить, куда она дела полицейский амулет, а вы…

- Значит, ты мне все-таки соврал?

- Соврал. Потому что вы черствый зарвавшийся параноик, который тотчас записал бы растерявшуюся леди в предатели! Вам же только дай повод…

- Сэр Розен, - душевно прошептал Почти Великий Магистр, - я до сих пор не испепелил тебя только потому, что численность Водяной Вороны в Ехо была в последнее время плачевно мала. Но на твоем месте я был бы поосторожней в выражениях – у нас никак два новых адепта появилось. Да оба посильней тебя будут.

- Вот и хорошо. Раз вы говорите «два», значит, вы хотя бы не подозреваете леди Гретти во всех преступлениях, совершенных в Соединенном Королевстве за последние сто лет.

-  Попробуй себе представить, нет. Не подозреваю. Хотя совсем недавно у меня еще был шанс сказать вместо «двух» «один».

- Ну да. Охзар принял решение, что если дела на Коронации пойдут совсем плохо, он сольется со стихией Огня прямо там и защитит короля. Ему же это полминуты, сами знаете. Разжег пламя – и входи в него без страха.

- У меня были сведения о возможности Охзара совершить гораздо менее героический поступок. Сэр Малый Орган… охраны правопорядка, - поправился сэр Лорхат, - предлагал Охзару в оный Малый Орган вступить. Самое лучше – Малому Органу, именно так. Половина королевской казны в кармане, интересная работа, особые полномочия. И непременное условие: не числиться ни в каких орденах. Даже присягнувших королю.

- Выгодное предложение, - только и мог ответить я.

- Но Охзар его не принял. Сказал сэру Малому Органу, что появись тот на горизонте раньше – согласился бы с радостью. А теперь нет, ни за какие менкальи пятки. Мол, Водяную Ворону он не променяет даже на самую престижную службу во всем Соединенном Королевстве.

Я опешил:

- Он же еще вчера карьеристом был!

- Значит, сплыл.

Больше мне сказать было нечего. Я раскурил трубку, понимая, что в такой момент положено или глубокомысленно закурить, или пустить слезу. Отказать Кеттарийцу ради Водяной Вороны, полусотню пьяных изамонцев мне под одеяло!

Мне давно пора было отправляться в резиденцию – ломать голову над свадебным подарком от Ордена, тем более что с той стороны площади сэру Лорхату со значением поклонился Отто фон Гронингем, фактический генерал городской полиции до наступления Времени Снов. Он явно намеревался переговорить с нашим Почти Великим Магистром, задерживать которого я не собирался. Последний кивнул мне на прощанье и двинулся к сэру Отто. Но развернулся, сделав всего пару шагов:

- Сэр Розен, леди Гретти действительно так волновалась за меня?

- Дырку над вами в небе! – захохотал я. От неожиданности.

- Зачем? – сразу вернув себе привычно суровый вид, осведомился сэр Лорхат.

- Затем, что вы неоригинальны. Сегодня уже женится Лонли-Локли.

- Я все-таки испепелю тебя, нечисть болотная!

Уже затемно, когда Лонли-Локли под одобрительный хохот уводил из «Луны и Ложки» молодую жену, мы с Его Величеством распивали за одним столом джубатыкскую пьянь. Сэра Йорика в Его Величестве сохранилось даже больше, чем я предполагал, и это было правильно. Король королем, но мне всегда больше нравилось драться за человека, а не за титул. А то, что подраться в будущем еще придется, было очевидно: сэр Отто, патрулировавший улицы полным составом Интеграла, докладывал, что бывшая Потаенная Трава бывшей становится без усердия – пьянствует, ходит строем и не думает снимать форменных лоохи. Коба, ужинавший с нами за одним столом, намекал, что кое-кто из простых горожан сменой правящей династии недоволен вплоть до фантазий об очередном государственном перевороте. Йорик слушал, кивал, даже задавал вопросы, но под столом держал за руку леди Кару. Ну да – вурдалак вурдалака чует хоть через все Ехо.

Впервые за эти четыре безумных дня мне было действительно хорошо. И плевать, что сэр Лорхат практически отрекся публично от Лойсо – о таком стоит думать только на трезвую голову, а это тем вечером было не про меня.

Дело обстояло так: когда после коронации я доковылял, наконец, до нашей резиденции, там уже во всю обсуждали нежданный сюрприз: из щели между мирами прямо на пол холла вывалилась коробка вина и конверт с письмом. К коробке была прилеплена записка: «Ты меня уважаешь? До дна. Лойсо». Благодаря записке не могло возникнуть никаких сомнений, кому именно Лойсо Пондохва не поленился отправить в Ехо посылку с выпивкой. Вопрос со свадебным подарком для Лонли-Локли отпал сам собой. Как выяснилось уже на ужине в честь свадьбы, коробка с вином была зачарована как нескончаемая. Чего и следовало ожидать: Лойсо шагу ступить не может в сторону бескорыстного доброго дела без этой своей вечной иронии.

Впрочем, в сторону недоброго дела тоже. Вторая часть сюрприза – письмо – предназначалась Кофе и содержало в себе ментальное заклятие, заставляющее адресата, указанного во первых строках эпистолы, читать написанное вслух, остальные же могли ознакомиться с содержанием без потерь. Среди написанного вообще было много приятных и справедливых тезисов, но последним абзацем Лойсо устами Кофы должен был сообщить, что Магистр Хонна-де скуренный косяк сомнительного качества. И еще много кто.

Более изысканного убийства и представить себе нельзя! Ведь всякий знает: того, кто произнесет хоть одно оскорбление в адрес Магистра Хоны, постигнет мгновенная смерть. Но совершенство несовместимо с жизнью. Когда Коба, попросивший у меня всего пять корон за передачу письма («я знаю, непрофессионально, но мне слишком нравится то, что в последнее время делает Водяная Ворона»), вручил корреспонденцию появившемуся на пороге «Луны и Ложки» бывшему генералу бывшей городской полиции, тот лишь молча пробежал письмо глазами и разорвал. Надо полагать, его силу в ментальных чарах недооценил даже сам Лойсо Пондохва. Удивительные дела творятся в этом городе.

После ознакомления с обрывками письма у Его Величества Йорика не было другого выхода, кроме как расценить произошедшее как покушение на убийство. Он стальным голосом заявил, что сэру Лойсо Пондохве, если таковой вдруг объявится на территории Соединенного Королевства, придется отвечать за попытку совершения преступных действий против Кофы Йоха, мирного жителя города Ехо. «Дурацкий закон, но это закон» - ухмылялся мне из воспоминаний о прежней жизни мой гугландский дедушка.

Сэр Лорхат, помедлив секунду, точно таким же стальным голосом как у короля ответил:

- Если следствие установит вину сэра Лойсо Пондохвы, Орден Водяной Вороны не станет чинить помехи правосудию.

Вот это была новость. Все глаза в трактире в этот момент неотрывно глядели на сэра Лорхата и все уши ждали его следующего слова.

- С вашего позволения я удалюсь оказать содействие сэру Отто фон Гронингему в поддержании спокойствия на ночных улицах?

- Мало ли, что он имел в виду, - шепнул я на ухо точно окаменевшей после скандального заявления леди Гретти, - «если следствие установит вину»… сам же, небось, первый позаботиться, чтобы не установило. Незабвенная, вы просто все еще не привыкли, что сэр Лорхат у нас – эталон осторожности.

«Параноик несчастный», - подумал я, но оставил свои думы при себе. В мои планы не входило расстраивать личную жизнь нашего Почти Великого Магистра. Как бы он только сам ее не расстроил, не щадя душевную гармонию дочки Лойсо такими вот радикальными высказываниями.

Ночью снились совместные с Интегралом глупости про Возложение чего-нибудь значимого на Траву. Отто клялся, что по пробуждению осуществит эту идею родом из Приюта Безумных посредством Повелителя Вероятностей. Повелитель Вероятностей на утро пропал. Хозяин игрушки впал в тоску и разыскивал вора, чтобы испепелить того, разобрать на элементарные частицы и снова испепелить. Я надоел сэру Лорхату с просьбой пожалеть Отто и рассказать ему, наконец-то, что он, Отто – самый настоящий вершитель, что уже было не раз доказано на практике, а этот его Повелитель Вероятностей – фальшивка. Чисто логически не может не быть фальшивкой. Сэр Лорхат отправлял меня к грешным магистром две дюжины раз подряд, но под конец сдался. Откровение на сэра Отто не произвело никакого впечатления: вопрос возвращения Повелителя Вероятностей продолжал стоять ребром. Не то сэр Отто не знал, что такое вершитель, не то его собственнические инстинкты требовали теперь непременной крови врага. Врагом, кстати, оказался лавочник Хорус из Пустынных Земель, которого сэр Отто сам принял в свой Орден за пару дней до того. Там была какая-то уж совсем эпическая повесть о кровной мести наследного принца Пустынных Земель, коим вроде как и являлся Хорус, династии Гуригов. Дырку надо мной в небе, если я понимаю, что у них там с Отто и Повелителем Вероятностей затем приключилось, но Хорус остался жив.

По городу ходили волнения, покуда Его Величество Йорик сочинял вместе с великими магистрами  верных орденов  Кодекс Стихий. Обезглавленные Баклажаны сочиняли политическую сатиру в стихах с рифмами баклажанского толка и развешивали ее куда только могли дотянуться.

То там, то тут над улицами Ехо раздавался вопль «Гу-ри-га!», который изрядно портил мне аппетит, потому что обедать во время захлебывающейся революции – удовольствие сомнительное. В конечном итоге я упросил сэра Ориза хором со мной крикнуть в ответ на их очередное «Гурига!» свое веское «Трахнуть!». Революция подавилась хохотом и столь стройно вопить больше не могла – примерно так и я понимал свалившиеся на нас обязанности городской полиции. В городе должен быть смех, разбавленный многоголосьем. В подкреплении моих настроений Ехо облетела сплетня, что леди Илма Хафка только что от своего имени и от имени своего только что собранного Ордена Незабвенной Радости присягнула Его Величеству Йорику. Памятуя камру леди Хафки, ее ордена следовало опасаться, но настроить себя на серьезный лад у меня не получалось.

Да и сэр Лорхат вернулся от короля тоже в приподнятом настроении. Про Кодекс отвечал, что для присягнувших орденов там такие ограничения по Очевидной Магии, что всякому великому магистру выделенных на день ступеней хватит, чтобы трижды полыхнуть Зеленым Пламенем. И на приготовление приличного обеда после такого безобразия все равно кое-что останется.

- Сэр Розен, - уставился он на меня вдруг, - разматывай тюрбан.

Я повиновался, зная, что, когда сэр Лорхат весел, это на самом-то деле еще хуже, чем когда он мрачен.

- А то у нас тут статусные ограничения в Очевидной Магии появились, а ты всю в послушниках ходишь. Что ж тебя раньше-то не повысили?

Последний вопрос я проигнорировал. Я мысленно готовился к обряду такой же сложности, который служил мне посвящением в Орден, но сэр Лорхат просто окатил меня с ног до головы водой из Хурона и залепил смачную мокрую пощечину, от которой у меня аж искры из глаз посыпались.  

- Вот и все, сэр младший магистр, - у него еще хватало наглости глумиться, - вы выглядите жалко как мокрая ворона, скажу я вам. Мне хочется словно год назад поить вас камрой с ложечки и сушить заклятиями, чтоб вы только не погибли от разрыва сердца!

- Дюжину вурдалаков вам под одеяло, сэр!

- Во-первых, мы больше не ругаемся вурдалаками. Тем более под одеяло. Во-вторых, если и ругаемся, то тихо и только на сэра Рогро.

Насчет последнего у меня были некоторые возражения, но поделиться ими я пока не мог даже с сэром Лорхатом – некоторые тайны не выдают даже Почти Великому Магистру. Едва проснувшись утром того самого дня, когда я из послушника стал младшим магистром, я без камры и без завтрака отправился на улицу покурить – голову от снов проветрить. В одной припрятанной за деревьями беседке я увидел леди Кару Шинори. Леди Кара слушала  ветер с выражением лица, которое я не мог разгадать. Я осведомился о ее делах, предложил выпить где-нибудь утренней камры, если она еще не успела этого сделать, и вообще беседовал сам с собой о ерунде, пока леди Кара не обожгла мои глаза своими волчьим взглядом и не спросила вдруг:

- Сэр Розен, а если я доверю вам тайну, вы ведь ее никому не разболтаете?

Я не мог сходу ответить «не разболтаю», потому что понимал, что могу услышать сейчас нечто на самом деле важное.

- Вы молчите. Это хорошо, - голос Кары вдруг совсем потеплел, - вы знаете, как мы познакомились с Его Величеством? Смех один: я бродила волком в лесу за пределами города, а он меня учуял. Вурдалаки чуют друг друга так сильно, что вам, наверное, даже и не представить. Но кроме вурдалачьего чутья во мне живет еще и чутье знахаря. И сегодня оно подсказало мне, что в следующем году каждое утро я буду просыпаться от капризного воя собственных волчат.

- Слава королю! Слава династии Вурдалаков Клакков! – отвесил я шутовской поклон Каре и не смог прогнать со своих губ улыбку.

крикнуть "слава королю!" при большом желании можно здесь (via LiveJournal.com)

Элемент оформления обложки книги «Легенды Ехо-4. Ворона на мосту» использован в некоммерческих целях. Все права принадлежат правообладателям.